Признания в любви кровью написаны
Шрифт:
Она очнулась, ощущая, как холодные руки трясут её за плечи. Открыв глаза, Уэнсдей едва сдержалась, чтоб не отшатнуться — перед ней стояла испуганная Сольейт, чей белый бинт на глазах пропитался кровью.
Видение. Замечательно.
Сделав едва заметный вдох, она собралась с мыслями и спросила:
— Что мне остановить?
— Это! — девочка вдруг исчезла, а Уэнсдей куда-то больно упала.
Вокруг всё пропахло железным ароматом крови и, что странно, порохом. Попробовав пошевелиться, она открыла глаза, но увидела лишь яркое синее свечение, укрывшее собой всё. Тело же лежало на чём-то холодном и твёрдом, кажется, на
Плохо.
Она не спеша поднялась, пытаясь разглядеть хоть что-то, но не получалось.
Пока она не увидела в синем свете алые пятна. Несомненно — кровь. Она за ней почти побежала, желая узнать как можно больше информации.
Но оступилась, когда её нога заскользила в лужице крови, а в синей дымке удалось распознать очертания Ксавье. Все его тело под рваной одеждой оказалось исполосовано царапинами, но, кажется, неглубокими. Но вот с его опухших глаз катились слёзы, а плечи дрожали.
И лишь приглядевшись, Уэнсдей заметила, что в руке он держит нож. Его лезвием он скользил по животу, безжалостно разрывая свою плоть. Но не глубоко. Он явно пытался проткнуть себя до органов, но ему мешал инстинкт самосохранения.
— Что тут произошло? — спросила она, и голос прозвучал хрипло.
Он вдруг поднял на неё взгляд и выронил нож. Слёзы хлынули из глаз с новой силой, и он обессиленно упал лицом вниз.
— Беги, Уэнсдей. Беги так далеко, как можешь. Беги от меня. Это всё из-за меня! — он вдруг вскочил, блеснув обезумевшим взором, и до боли схватил её за плечи. — Я опасен для тебя! — и он кивнул в туман.
Приглядевшись, Уэнсдей заметила, как туман стал расходиться, открывая обзор на знакомую картину. Где её тело лежит с обнажённым черепом, омываемым ливнем. Единственное отличие — мир вокруг не красный, а синий.
— Это сделаю я! Либо беги, либо убей меня. Пока не поздно! — и после парень упал.
Едва её взгляд на него упал, она поняла, что он мёртв.
— Останови это, Уэнсдей. Ксавье не виноват. Это не он. Его используют. Останови это, это возможно, — Сольейт появилась над мёртвым телом. — И береги Вещь. Они оба — твои союзники. Но если не попадут в плохие руки.
***
Уэнсдей присела, тяжело дыша. А глаза болели — проведя по ним рукой, Уэнсдей поняла, что плачет. На пальце засияло несколько ярких, но полных настоящего страха слезинок.
— Что ты увидела? — встревоженный Ксавье присел перед ней.
Она не смогла ответить. Вместо этого — вдруг уткнулась лбом ему в грудь, а ногтями попыталась проткнуть ему плечи и тяжело задышала.
Ей ещё никогда не было так страшно от своих видений.
Комментарий к Глава 44: Вороний бал
Я долго раздумывала, какой бы твист всё-таки сделать в конце этой главы, а то уж больно всё у персонажей было хорошо, но остановилась на этом. Игра на выживание для персонажей началась)
========== Глава 45: Прошлое и будущее ==========
Комментарий к Глава 45: Прошлое и будущее
Так-с, вот и новая часть. И я так смотрю, что я должна уложиться в 49-50 глав и плюс к ним эпилог. В общем, уже почти-почти конец)
Думаю, на следующей неделе я смогу уже закончить фанфик, но, возможно, эпилог выйдет как-нибудь уже потом, поскольку я пока представляю его очень большим.
Вещь не знал, куда себя деть: Энид с Аяксом танцевали без всякого энтузиазма, частенько
И продолжал жалеть, что у них так ничего и не вышло. Девчонку слишком увлекли её заботы, проблемы и несчастья, так что она не пожелала примкнуть к семейству Торпов. Да и их социальный статус в те далёкие года мешал. Он — известный полководец, к лику святых почти причисленный, а она — «ведьма, колдунья, Сатаны любовница», гонимая пилигримами из маленького городка новых земель, которая при этом наотрез отказывалась принимать его помощь. Несмотря на все несчастья, та светлокосая чертовка, годами на десять лет его моложе, была преисполнена гордости, и целью её жизни была только месть Крэкстоуну.
А потом, исполнив это, она и умерла. Совсем ещё молодой девчонкой. Умерла в одиночестве, рожая неизвестно от кого младенца. Возможно, девчонка и правда была любовницей Сатаны и её ребёнок оказался порождением зла. Это бы объяснило все особенности семейки Аддамс, пошедшей от Гуди.
Кристофер смутно помнил те времена, но вовек запомнил, как после отсутствия длиною больше года приехал навестить девушку, по которой так болело его сердце, доставляя ему немыслимые страдания. Но он не мог избавиться от привязанности к ней, словно он был каким-то отвергнутым хозяйкой псом. Эта собачья преданность Гуди и её потомкам — то, что осталось с ним навсегда, вместе с нестерпимой болью воспоминаний.
Её домом являлась маленькая покатая лачуга, где она пряталась от людей. Тогда он, воодушевлённый и счастливый предстоящей встречей со своей мучительницей, долго стоял и стучался в трухлявую дверь, но никто не отзывался. Тогда он отпер дверь, и от увиденного его жизнь сломалась. Гуди, вся в крови, лежала на полу, а у неё в ногах — грязный младенец с неотсохшей пуповиной. Ребёнок не плакал — он тихо умирал в ногах погибшей матери и в окружении десятков оккультных книг.
В тот день он спас младенца и нашёл сложный ритуал, как подарить себе бессмертие и возможность вечного служения некоторым семьям. Своей и любой другой — требовались только зубы одного из представителей семьи. И он мог дарить небывалые способности этим людям.
У Гуди было много и других книг, но их забрать Кристофер не успел. На следующий день кто-то сжёг её хлипкий домишко.
Но он хотя бы спас младенца. Однако сам воспитать его не мог, поручив это какой-то американской семье, которой отсылал значительные суммы за воспитание ребёнка. Малыша он нарёк сам — Гарольд Аддамс.
И после, зная, что малыш рос здоровым, непослушным и до дрожи странным, Кристофер превратил себя в тогда Идеального Брата. Ритуал он почти забыл, но помнил, что своему сыну рассказал, как сделать это страшное существо. Для частей тела они казнили пленников. И долгое время он служил своим потомкам в ненавистном облике этого чудовища.