Признания в любви кровью написаны
Шрифт:
— Как я тебя люблю, Аякс! — закричала она, прыгнув ему на руки. Ей показалось, что мелодия настаивала на этом движении и на этих словах. Всё-таки во время прошлого бала она и начала свои долгожданные и желанные отношения с ним.
— И я тебя! — улыбнулся возлюбленный, не став её опускать на пол. Поудобнее подхватил под коленями и радостно закружился в такт мелодии.
Но вдруг чуткий взор Энид заметил в толпе личность, которую последнее время на дух не переносил. Йоко Танака, хоть и не отрывалась со всеми, а стояла в отдалении,
Энид вспыхнула от негодования. А вороний бал оказался неисправимо испорчен.
***
Уэнсдей целый час сидела на месте, иногда кидая своему партнёру неопределённые взгляды, когда позволяла себе открыть глаза и доставить им невыносимую боль яркими цветами вокруг. Возможно, она бы даже попробовала с Ксавье говорить, но музыка громыхала так, что Уэнсдей и собственных мыслей не слышала. Поэтому она просто сидела. Пару раз проскользнула мысль рискнуть и выйти на танцпол, но все мелодии казались ей неподходящими. Слишком мягкие и нелепые. Под такое танцевать — вовек заклеймить в своих воспоминаниях этот день, как самый тупой в её жизни.
А после весёлая попса заменилась какой-то неторопливой меланхолией. Все парочки на балу соединились в объятиях и стали медленно переступать с ноги на ногу. Уэнсдей лишь окинула их быстрым взглядом, прежде чем вновь сомкнула веки, не в силах дальше наблюдать за десятками жёлтых костюмов.
— Я всё ещё хочу с тобой потанцевать, Уэнсдей. Всего один танец. Пожалуйста, — она услышала голос Ксавье над своим ухом и удивилась: и как он смог незамеченным пробраться ей за спину?
— С чего ты решил, что я соглашусь?
— Я же просто предлагаю, — он хохотнул. — Ну или могу попросить чуточку настойчивее, — она против воли дрогнула, когда его тёплые пальцы скользнули ей под шарф, лучше всяких слов сообщая, что парень имел в виду.
— Ты начинаешь сильно наглеть, Ксавье.
— Если ты против, я сейчас же перестану, — и он в подтверждение убрал руки.
— Я не против, — слова вылетели сами по себе. Как же безалаберно с её стороны. — Ладно. Один танец. Не больше, — она безжалостно схватила парня за локоть и потащила к центру зала.
Ей абсолютно не хотелось танцевать. Особенно под какую-то меланхоличную современную музыку. Но, возможно, иногда стоило поступаться собственными желаниями и интересами. Особенно, если это заставляло треклятого Ксавье Торпа улыбаться.
Он обнял её, прижимая к себе. Она же предпочла просто держать свои руки по швам и медленно колебаться в такт мелодии. Если бы играла классическая музыка, она бы согласилась даже станцевать вальс с Ксавье. Она не любила этот танец, но исполнять его под современную электронную музычку — перебор.
— Ты не хочешь положить на меня руки в ответ?
— Могу твои тебе отрезать, чтоб никакого «в ответ» быть не могло, — произнесла Уэнсдей,
Он на это лишь хохотнул, позволяя себе поглаживать её по спине.
Уэнсдей же открыла глаза и стала вглядываться в изобилие жёлтых одежд в округе. Ей даже удалось заметить танцующих Энид и Аякса, хотя оба были непривычно хмурыми. Они танцевали так, словно их заставили под угрозой мучительных пыток.
А после взгляд остановился на девочке, которая просто стояла, не обращая внимания на танцующих вокруг людей. Невысокая, в ненарядном жёлтом платье и с двумя русыми хвостиками. На глазах — белая повязка.
Не успев ничего сообразить, Уэнсдей моргнула, а когда открыла глаза — Сольейт исчезла. И всё же на душе стало слишком холодно, даже для неё. Словно температура опустилась до абсолютного нуля. Она бы приняла это за мираж, но зная о своих способностях и вспомнив о свойстве кулона… девочка вдруг оттолкнула Ксавье, вперив на него по-настоящему растерянный взгляд.
— Ты в порядке?.. — тут же осведомился он.
— Не совсем, — призналась Уэнсдей, оглядываясь. Но больше нигде призрака найти не могла. — Давай куда-то уйдём, где потише. И больше воздуха.
— Да-да, конечно, — кажется, она изрядно напугала парня.
Они быстро дошли до ныне безлюдного пятиугольного двора, где даже почти отсутствовало освещение. Там Уэнсдей позволила себе просто сесть на траву и вперить незрячий взгляд в темноту. Хотелось, чтоб Сольейт оказалась лишь миражом, а не призраком, котому не терпелось что-то ей поведать. Уэнсдей приняла бы помощь любого мертвеца, но только не этой девочки, которая отдала за неё свою жизнь.
— Что случилось, Уэнсдей? — Ксавье присел рядом с ней, но на небольшой дистанции.
— Я увидела твою сестру. И я не знаю, что это было. Иллюзия, мистической природы иллюзия или призрак, — она не увидела причин лгать Ксавье.
— Я понял, — отозвался он минуту спустя. — Посидим тут.
Уэнсдей не ответила, продолжая созерцать пустоту. Но чёрное сердечко в груди бесстыдно возмущалось и пыталось взять бразды правления на себя. Чтоб успокоить его истерику, она вдохнула побольше воздуха в грудь и продолжила разговор. С того слова, которое, казалось, сказать невозможно.
— Прости, — выдавила из себя она и вновь смолкла.
— За что?.. — его голос прозвучал странно. Тихо и как-то сокровенно.
— За Сольейт.
— Это был её выбор. А что там о прошлом сожалеть? Уже ничего не изменить, — он подсел ближе к ней, а свет тусклых фонарей за спиной озарил его печальное лицо. — Зато я рад, что сейчас ты со мной, — и его рука коснулась её.
Мир стремительно завертелся, а мышцы содрогнулись от неприятной боли.
***
— Останови это, Уэнсдей! Пожалуйста!