Признания в любви кровью написаны
Шрифт:
— Ты тогда не заснула, Уэнсдей, — перед лицом возникла Сольейт, печально склонив голову набок. — Хочешь вспомнить, почему смерть Юджина довела до истерики? Но предупреждаю: это будет больно даже для тебя, — девочка не стала дожидаться ответа.
Осознав к утру, что сон так и не пришёл, хотя первые лучи солнца скользнули через витражи, она присела. Её мучило странное предчувствие. В прошлый раз убийство произошло в понедельник, во дворе. Почему-то появилось настойчивое желание вновь проверить тот двор.
Оглянувшись, Уэнсдей
Пока не услышала чьи-то быстрые шаги в коридоре, прямо возле двери в её комнату. Несколько минут там кто-то топтался. И кому это нечем заняться с утра пораньше?
Она встала с кровати и отперла дверь. Чья-то фигура стремительно удалялась по коридору дальше и мгновение спустя скрылась за поворотом. Не найдя времени надеть что-то поверх пижамы и обуться, Уэнсдей бросилась за кем-то вдогонку. Её преследовало очень нехорошее в плохом смысле предчувствие.
Полупризрачная фигура привела её во двор, где неделю назад убили Бьянку. Возможно, любопытство только что привело Уэнсдей на смерть. Интересно. А для пущего символизма где-то очень далеко громыхало. Почти беззвучно, но Уэнсдей уже знала, что в ближайшие часы начнётся ливень. Быть убитой и после омываться струями дождя — слишком слащавая смерть.
Некто остановился на тропинке и развернулся к ней. Наконец Уэнсдей смогла рассмотреть это существо. Им оказалась женщина в обычном спортивном костюме и с пучком на затылке. На спине у неё висел огромный рюкзак, с такими обычно направлялись в походы.
— Я не думала, что ты пойдёшь за мной, — произнесла женщина, и Уэнсдей не могла не услышать в её речи французский акцент.
— Что вам надо? — она приблизилась к незнакомке, жалея, что так непредусмотрительно забыла взять с собой хотя бы пилочку. Высший непрофессионализм.
Женщина заулыбалась и в ответ приблизилась к Уэнсдей.
— Твоя жизнь.
— За этим не ко мне. Я и так не совсем живая, — отметила девочка холодно, но всё же отступила на пару шагов, когда женщина достала из кармана медицинский скальпель.
— Не смей её трогать! — Уэнсдей обернулась и увидела спешащих к ней Ксавье и Юджина.
Женщина в спортивном костюме оступилась, и её челюсть изумлённо дрогнула.
— Ma puce, ты что тут делаешь? — спросила она, не пряча скальпель.
— Я всё вспомнил! Её ты не тронешь… — Ксавье вышел вперёд, пока Юджин стоял сзади, нервно оглядываясь. — Ты не снимешь ни с кого скальп, ты меня поняла?..
— А, ты даже своё видение вспомнил.
— Которое ты в извращённом виде посылаешь моей сестре… — парень подступал всё ближе к француженке.
Интересное зрелище. Уэнсдей прикусила губу, продолжая наблюдать. И пытаясь придумать лучшую стратегию, как расправиться с убийцей, если она вновь перейдёт в наступление.
— Успокойся, Ксавье, — женщина улыбнулась.
— Ты больше не сможешь мной управлять… и ты никого
— Конечно, я никого не убью, — она обнажила ряд белоснежных зубов. — Я предоставлю это тебе. Снова, — и она вдруг схватила его за шею.
Ксавье затрясся, хрипя.
— Я не убью Уэнсдей. Я никогда её не трону… — шептал он, пытаясь снять руки со своей шеи.
— Отпустите его! — девочка обернулась к Юджину, увидев, как вокруг него стали собираться пчёлы.
— Чёртовы насекомые, — возмутилась женщина, а улицу вдруг заполонило дурманящее разнотравье. Все подопечные Юджина устремились к полевым цветам.
— Что?.. — мальчик в шоке задрожал, пытаясь взять контроль над пчёлами вновь.
— Глупые дети, — покачала головой женщина, продолжая держать Ксавье за шею.
Уэнсдей не выдержала и побежала спасать незадачливого парня. Но не смогла: её со всех сторон окружили пчёлы, осевшие на цветах. Босыми ногами она не могла бы пройти по ним, не доведя себя до анафилактического шока.
— Я никогда не убью Уэнсдей! — продолжал бороться Ксавье.
— Чёртов кулон… — выругалась француженка. — Эй, мальчишка, сними с её шеи эту побрякушку. И я верну тебе контроль над твоими пчёлами.
— Да пошли бы вы… — Юджин взглянул на женщину с вызовом и бесстрашно прошёлся вперёд по полному пчёл полю. Они его не жалили.
— Ясно… ладно, это может быть полезно. Ксавье, убей этого идиота, — и она сжала его шею сильнее.
— Нет… нет… — стал задыхаться парень. — Это сделаю я! Либо беги, либо убей меня. Пока не поздно! — закричал он через мгновение, когда француженка отпустила его шею, а из рюкзака достала нож.
Что-то в лице Ксавье переменилось, когда он пошёл в наступление на Юджина.
Уэнсдей забыла про пчёл и прыгнула перед пчеловодом. Ей удалось обойтись без травм.
— Уйди, Уэнсдей, — прошипел Ксавье, сжимая в руке нож.
Её ноги вдруг покрылись десятками неощутимых цветов. И пчёлы мгновенно устремились на них. А Уэнсдей почти покачнулась от осознания, что все цветы — лишь иллюзия. Пчёлы просто садились на её ноги.
— Убей меня, прошу, — вдруг сказал парень, борясь с попытками обойти её.
Он пытался ей протянуть нож. Но Уэнсдей его не взяла — что-то мешало ей убить порабощённого Ксавье Торпа.
И он ушёл убивать Юджина.
Потому что она не решилась убить Ксавье, когда он сам, борясь с влиянием извне, попросил её это сделать.
— Не беспокойся, Уэнсдей Аддамс, ты всё забудешь. Но я ещё вернусь за тобой.
***
— Мы вдвоём убили Юджина… — произнесла она сразу, как вернулась в реальность.
Душу жгло раскалённым железом. Но Уэнсдей понимала, что если бы даже вернулась в прошлое, ничего не изменила бы. Она не могла убить Ксавье Торпа. Не могла представить, как может лишить его жизни. Даже если на его разум воздействовала его неадекватная мамаша. Она могла запытать и убить кого угодно, но только не его.