Призрачное счастье
Шрифт:
— Слушайте внимательно. Скоро здесь поселится одна молодая особа.
Консьержка кивнула:
— Понимаю.
— Не перебивайте. Из квартиры должны быть убраны все вещи, представляющие ценность. Вот эти пепельницы, лампа… Картину со стены снять, скатерть на столе заменить на клеенчатую. Книги… Хотя на книги она вряд ли позарится. В общем, ничего лишнего. Одно полотенце, одно мыло, одна тарелка и кружка.
— Но голо ведь как-то будет, не по-человечески, — поджала губы консьержка.
— Зато в сохранности.
Консьержка ахнула:
— Господи,
Счастливая вы, Доминика Юрьевна. Из такой аварии почти целой выбраться’ И вообще. Такой фирмой солидной руководите. Ваши магазины у нас в городе все знают, — говорили сестры Доминике.
— И как впечатления? — спрашивала она.
— Очень хорошо. Дороговато, правда, но просроченного или некачественного ни разу не случалось — это точно. А семья ваша! Муж в вас души не чает — вон как бегает. Красивый мужчина.
Доминика помрачнела:
— Да уж, красавец.
— Папа ваш тут всех просто обаял. Цветы, конфеты, книжки свои дарил. Никогда еще живого писателя не видели. Мы его книжки просто обожаем. Всегда на раскладках спрашиваем. Считали его иностранцем — Доминик Шек, — а оказывается, это псевдоним. Так интересно! — щебетали девчонки.
Оказалось, они знают названия всех книг: и «Убийство жарким летом», и «Пуля вместо отпуска», и «Игрок по имени Смерть» и «Смерть в прямом эфире», читали на дежурствах ночью… Эх, какая она все-таки счастливая, эта Доминика Юрьевна. Они дружно ей завидовали, восторгались ею и жалели.
А Доминика сидела на кровати, обхватив колени руками, и думала: «Неужели они действительно считают, что счастье во внешнем благополучии?»
Когда она только начинала свой бизнес, то считала, примерно, так же: вот достигну того-другого, и придет счастье. Но сейчас она в этом совсем не была уверена. И вспомнила старую притчу:
В древней Персии жил когда-то великий царь. И всего у него было вдосталь: дворец из золота и слоновой кости, кони, лучшие во всей Азии. Все соседние племена покорились его мечу. Только одного у царя никогда не было — счастья. Не радовали его ни золото, ни победы. И вдруг сразила царя жестокая болезнь. Шесть дней страдал он от ужасной боли и только на седьмой пришел в себя. И когда министры утром вошли в его опочивальню, они увидели то, чего не видели много лет: царь улыбался. У него ничего не болело, и он был счастлив. Наверное, это правда, что счастье заключается в отсутствии боли. Телесной и душевной…
Амалия позвонила Юрию Владимировичу, услышала незнакомый женский голос:
— Алло, слушаю вас.
Амалия подумала, что ошиблась номером:
— Это квартира Юрия Шевчука?
— Да, — подтвердили в трубке.
Тогда позвольте мне узнать: кто бы такая? — спросила Амалия.
— А вы кто такая? — поинтересовалась женщина.
— Я — Гжегоржевская Амалия Станиславовна, генеральный директор компании «СуперНика».
— А я — Яровая Диана Юрьевна, личный секретарь Юрия Владимировича. Хотите ему что-то передать?
Амалия
— Юлия, найдите мне Юрия Владимировича. Мне срочно нужно с ним поговорить.
— А вы домой ему не звонили? — поинтересовалась ничего не подозревающая Юлька.
Амалия только сурово на нее посмотрела и вернулась в кабинет. Она попыталась работать, но у нее все валилось из рук. Амалия ударила ладонью по столу:
— Вот тебе седина в бороду, вот тебе — бес в ребро. А вот тебе — личная секретарша.
Юлька же занималась не менее экзотичным делом. Она делала компьютерный рисунок, на котором была изображена Татьяна с рогами, ослиными ушами и иными непривлекательными подробностями. Портрет получился страшненький и смешной одновременно. Юля добавила красную полосу поперек горла и написала: «И так будет с каждым, кто пойдет против народа». Довольная собой, Юлька отправила рисунок по электронке на все рабочие адреса фирмы.
Увидев рисунок, Татьяна взбеленилась.
— Ах ты дрянь мелкая, — прошипела она, понимая, что это сделала Юлька. «Дрянь, дешевка, шлюха», — негодовала Татьяна, обдумывая план мести.
Юрий Владимирович вернулся в клинику к Борису Михайловичу и спросил у медсестры:
— Где Борис Михайлович?
— Он сейчас освободится. Я тут как раз прикидываю список гостей на свой день рождения, и вы у меня — самый почетный гость. Надеюсь, придете?
— Когда, Мариночка? — уточнил Юрий Владимирович.
— Шестого октября. У меня юбилей, отказываться нельзя.
Юрий Владимирович промолчал, что само по себе было странно, да и вид у него был неважный.
— Юрий Владимирович, что с вами? Вам плохо? — засуетилась Марина.
— А, нет, все в порядке. Представляете, Мариночка, у меня тоже будет юбилей. Я совсем забыл. Спасибо, напомнили. А, вот и Борис. Извини, я тебе уже, наверное, до смерти надоел?
— Отчего же. Я бы сказал, что вы вносите этакий приятный оживляж в мою размеренную жизнь. Что-то опять стряслось?
Юрий Владимирович кивнул:
— Стряслось, Борюсик, стряслось. По телефону я, разумеется, говорить об этом не мог. Сам представь мое состояние: не успела свалиться на голову новая дочка, как уже приходит милиция, расспрашивает об этом Артеме. Диана отшучивается, как там сейчас молодежь говорит: съезжает с темы. Даже не рассказала толком, кто он такой.
— М-да, положение, прямо скажем, не самое приятное.
— Ты меня не пугай. Лучше помоги. У тебя ведь кругом знакомые. Нужно пробить фамилию ее матери по милицейской базе. И живет ли вообще такая женщина в Радужном?
Борис позвонил некоторым знакомым, те попросили подождать. Наконец зазвонил телефон, и Борис снял трубку:
— Да… Слушаю внимательно… Огромное спасибо. Всегда, всегда рад видеть вас в своей клинике, господин полковник.
— Ну, что они сказали? — взволнованно спросил Юрий Владимирович.