Призрачные дороги
Шрифт:
– Нас охраняют демоны смерти. Я не могу привести их под твой гостеприимный кров.
Кемрутль выслушал объяснение, снова покачал головой и повел рукой в сторону деревни, сопроводив этот жест короткой фразой.
– Он просит не обижать отказом его народ, – пожал плечами сирин и добавил: – Говорит, что не сможет спать спокойно, если отпустит нас, не накормив.
Мул упрямый! Не живется ему спокойно. Ох уж этот «кодекс чести» у дикарей… Готовы демона рогатого в дом зазвать, лишь бы сохранить лицо.
– Узнай, понимает
Вождь росм не обманул моих предчувствий.
– Лучше два храбреца, чем десять трусов. Мой народ не боится смерти и не прячет глаз от богов, – с кислым видом перевел Агаи и выругался: – Сумасшедшие дикари! Себя, дураков, не жалко, хотя бы женщин и детей поберегли!
В ответ на его возмущение Кемрутль прищурился, хитро улыбнулся и что-то сказал.
– Хвала Ирии, – проворчал Агаи, – хоть немного соображает. Чести увидеть бога удостоятся только воины.
Я сдался и кивнул:
– Хорошо, раз старому пню своих парней не жалко, заглянем на огонек. Только скажи, что у великих дел до… по горло, поэтому они недолго посидят. А то знаю я этого хитреца. Не успеешь моргнуть, как застрянешь на очередном празднике.
Я шагал по знакомой дорожке, ловя себя на мысли, что время словно замкнулось в кольцо. Те же дома, те же лица. Так же, как и весной, прячутся в домах дети и женщины, а воины с разрисованными лицами шествуют в почетном эскорте. Только теперь с нами нет Таниты, и дом богов увит не цветами, а гирляндами из разноцветных листьев. Да в воздухе полно тонких осенних паутинок с крошечными летунами. Но главное отличие все же было в другом. Хижина, в которой мы провели столько дней, теперь выглядела жилой: над крышей вился дымок, а на веранде выложили проветривать циновки.
«Ситлали!» – мелькнула догадка, и я нахмурился: мой расчет на то, что девушка благополучно нашла мужа и радовалась тихому семейному счастью, не оправдался. Похоже, соплеменники по-прежнему считали ее изгоем, только на другой лад.
Я остановился и повернулся к Кемрутлю:
– Почему самая красивая женщина рода и мать моего будущего ребенка до сих пор одна?
Агаи торопливо перевел и, дождавшись ответа вождя, вздохнул:
– Знаешь, Дюс, оказывается, Ситлали еще упрямее тебя. Она не пожелала выходить замуж, сказала, что ты не приказывал ей найти другого мужчину, а значит – хочешь оставить себе.
Я скрипнул зубами от злости – неразумная девчонка, о чем она только думает?
– Где пройдут обед и беседа?
Агаи снова исполнил роль толмача, выслушал ответ и сказал:
– Твоя женщина уже накрывает на стол. Она рада видеть дома своего повелителя.
Вот только навредить беременной не хватало! Да и вообще… ни к чему женские
– Пусть приготовит все и уйдет. А если ослушается, то бог преисподней разгневается и…
Я немного помедлил, придумывая подходящую случаю угрозу, но почти сразу сдался:
– Агаи, сочини что-нибудь пострашнее.
Сирин ненадолго задумался, а затем намеренно громко и грозно, так чтобы было слышно в доме, произнес небольшую речь, сделав упор на последнем слове.
Голубые глаза Кемрутля блеснули насмешкой, его губы задрожали от сдерживаемого смеха, а один из воинов встрепенулся, словно хотел что-то сказать.
– Ну и что ты там наврал? – поинтересовался я у мага.
Агаи улыбнулся:
– Пригрозил, что, если Ситлали ослушается, ты, не сходя с этого места, выдашь ее замуж за первого встречного.
Я вздохнул:
– Молодец, додумался, чем пугать. Девчонке правда замуж давно пора. Не дело в ее положении без защитника жить.
Сирин развел руками:
– Прости, я не знал, что тебя еще занимает ее судьба.
В голосе сирин не было даже намека на насмешку, и тем не менее его слова мне совсем не понравились. Похоже, парень искренне считал, что я не способен тревожиться о Ситлали даже просто по-человечески.
Видно, выражение моего лица все-таки изменилось, потому что сирин обеспокоенно спросил:
– Я что-то не так сказал?
Ответа он не получил.
Я смял пальцами плотную кашу в небольшой комок, обмакнул его в соус и отправил в рот, запив большим глотком медовой браги. Пища росм изысканностью и разнообразием не отличалась, зато была сытна и вкусна. Я уже успел по ней соскучиться. Если судить по активно двигающимся челюстям Агаи, он – тоже. Зато Кемрутль прикладывался к еде лишь в знак уважения и с таким величием, что двум «богам» до него было далеко.
Ох, любит же предводитель росм пыль в глаза пускать! Интересно, это он так со всеми или только перед нами выкаблучивается?
А сыр у росм хорош… Такого в Наорге не делают.
Я откусил большой кусок от нежного белого ломтя, медленно, наслаждаясь всей гаммой вкуса, прожевал и почувствовал – все, сыт. Пора было заняться делом, а для этого требовалась помощь сирин.
Я положил руку на плечо магу, тот поспешно проглотил все, что успел запихать в рот, запил козьим молоком и вытер губы.
Когда Агаи заговорил, я впился взглядом в Кемрутля, следя за мимикой вождя, ловя малейшее движение на невозмутимом лице. Агаи получил четкие указания, в какой последовательности преподнести дурные вести.
Языка росм я не знал, зато был в состоянии проследить за сменой настроения вождя… Если, конечно, этот достойный господин хоть чем-нибудь его выдаст. В своей неподвижности правитель кошек больше походил на изваяние, выточенное из темно-коричневого оникса. Со статуй он, что ли, пример брал?