Призрак былой любви
Шрифт:
Темнело — гораздо быстрее, чем я ожидала. На сухую дорогу упали первые капли дождя размером с пенни. Автомобильные фары освещали мокрый асфальт. На мне были только короткое платье и полотняный пиджак, и вскоре я промокла до нитки; влажные волосы липли к голове тонкими прядями, похожими на крысиные хвостики. Оглядев дорогу, я не увидела ни автобуса, ни такси. Намереваясь срезать путь, я пошла по узкому переулку. От быстрой ходьбы я запыхалась, зато гнев утих. Потом я услышала шаги. Кто-то бежал за мной.
В неосвещенном переулке было безлюдно. Стук дождя и отдаленный гул транспорта резонировали в ушах. Теперь я поняла, что совершила большую глупость, решившись идти одна по темным городским улицам. Вспомнила, что в моем чреве ребенок —
Побуждаемая страхом, я помчалась по переулку и через узкую брешь между зданиями выскочила на большую дорогу. Оглядевшись, я едва не расхохоталась, а потом чуть не заплакала. Незнакомая местность оказалась очень даже знакомой, просто она предстала мне в непривычном ракурсе. Это же Айлуорт; по этой дороге я ходила каждый день на протяжении всех тех месяцев, что работала с Чарльзом. Вдалеке я видела здание, где размещался его офис. Не обращая внимания на гудки и гневные крики водителей, я перебежала дорогу и помчалась туда. Потом, моля Бога, чтобы Чарльз работал допоздна, нажала кнопку звонка с табличкой «Лайтхаус продакшнс».
— Чарльз Лайтман… — услышала я голос Чарльза, показавшийся мне странным.
— Чарльз… это я, Ребекка, — сказала я, хватая ртом воздух. — Можно к тебе подняться?
Домофон зажужжал, я открыла дверь. Оглянулась, но никого сзади не увидела. Моим усталым ногам каждая ступенька давалась с трудом.
С тех пор как мы закончили работу над фильмом «Не от мира сего», в офисе Чарльза я не была. И теперь, открыв дверь, была шокирована тем, что там увидела. Чарльз никогда не отличался организованностью, но представший моим глазам беспорядок поразил меня. Небольшое помещение было завалено горами папок, бумаг и видеокартриджей. Мусорная корзина была переполнена, на столах громоздились кипы писем и факсов. На подоконниках — пластиковые стаканчики из-под кофе и грязные обертки из-под бутербродов.
— Выпьешь? — предложил Чарльз, жестом показав на бутылку виски. На нем были темные брюки и довольно неопрятная белая рубашка; отросшие волосы постоянно падали на глаза.
Я мотнула головой: легкие все еще болели.
— У меня тут не прибрано. Расчисти себе место, Ребекка. — Он глянул на меня. — У тебя все хорошо?
— Отлично, — неубедительно ответила я. Сняв с одного стула папки и бумаги, я села. — На улице дождь, — добавила я, начиная испытывать неловкость. — А я без зонта.
—
— Мне показалось, что меня кто-то преследует. — Я не упомянула про призраков — он счел бы меня сумасшедшей. — Показалось, что я слышу за спиной чьи-то шаги. Так глупо. В последнее время у меня просто необузданное воображение. По ночам слышатся странные звуки… — Я рассмеялась и сменила тему разговора. — А у тебя как дела, Чарльз? Смотрю, ты весь… в делах.
— Все просто отлично. Масса новых идей. Последние ночи не спал, пытался подготовить предложения, запустить проекты. Забавно, да? Иногда месяцами ни одной приличной идеи, а потом вдруг одна за одной.
Чарльз говорил очень быстро и беспокойно ходил от стола к стулу, от стула к подоконнику. Он напоминал мне заводную игрушку из тех, что бесцельно носятся туда-сюда. Все так же скороговоркой Чарльз стал описывать телевизионные программы, которые он решил сделать, и мне вдруг подумалось, что он, возможно, пьян или принимает амфетамины. Но тревогу за Чарльза внезапно вытеснили другие мысли. Я представила, как Патрик с Дженнифер обнимаются, и мне захотелось выплеснуть свое горе. Патрик с Дженнифер все еще любят друг друга — это очевидно. Я для Патрика ничего не значила, или, что еще хуже, он видел во мне угрозу. А я ношу под сердцем его ребенка.
— А тебя как занесло в эти края, Ребекка? — вторгся в мои раздумья голос Чарльза.
Его вопрос застал меня врасплох.
— Ходила к Патрику. А его нет дома, — солгала я.
Чарльз поднял с пола стопку папок и, стоя ко мне спиной, произнес:
— Я собирался тебе звонить. Хотел обсудить одну идею. Но если ты все еще с Патриком Франклином…
— Уже нет, — хмуро сказала я. — Одно время думала, что у нас что-то может получиться, но не вышло.
Он повернулся ко мне. Его зеленые, как крыжовник, глаза блестели.
— Точно?
— Точнее не бывает.
— В таком случае… Помнишь, в нашу последнюю встречу ты сказала, что думаешь, будто Тильда Франклин, возможно, причастна к смерти своего бывшего возлюбленного?
Я настороженно кивнула.
— Ну да, что-то в этом роде. Чарльз…
— Выслушай меня. Цикл передач, о которых я тебе только что рассказывал…
Я тупо смотрела на него, ибо всю его болтовню пропустила мимо ушей.
— «Сквозь тусклое стекло», [68] — нетерпеливо произнес он. — Где показано, что Кристофер Марло [69] был вовсе не Джеймс Бонд елизаветинской эпохи, каким он нам всем представляется, а Флоренс Найтингейл [70] — сущая мегера. Иными словами, развенчивание общеизвестных мифов.
— Выявление подноготной. — Я подумала о Даре.
— Именно. — Широко улыбаясь, Чарльз принялся неаккуратно запихивать папки в выдвижной ящик, из которого и так уже вываливались бумаги. — И я подумал, что было бы здорово поработать на более современном материале.
68
«Сквозь тусклое стекло»— фраза из Библии (1-е послание к коринфянам), широко используется в кино и литературе.
69
Кристофер Марло(1564–1593) — английский драматург, создатель философско-психологической трагедии.
70
Флоренс Найтингейл(1820–1910) — английская сестра милосердия, заложила основы подготовки медсестер в Англии и реформ в военном госпитале. Олицетворяет лучшие черты своей профессии.