Призрак Фаберже
Шрифт:
Но не успел Дмитрий подойти к двери, как ее вышибли снаружи. В комнату ворвались вооруженные люди в форме, которые что-то кричали по-русски. Сашу повалили на стол, скрутив руки за спиной. Голова его оказалась в нескольких сантиметрах от яйца.
Как прекрасно выполнены золотые детали, успел подумать он, пока боль в суставах не заставила его отключиться.
— Дмитрий Дурасов, именем Российской Федерации вы арестованы. Я сотрудник Федеральной службы безопасности. Освободите второго, он невиновен, — отдал приказ Ковалев.
Сашу отпустили, и он увидел, как Дмитрий яростно отбивается от схвативших его людей. Когда его тащили к выходу, он повернул к Саше искаженное злобой окровавленное
— Я все записал на пленку, — сказал по-русски Саша. — Дело было поставлено блестяще. Вы только посмотрите. Он привлек к этой работе десятки прекрасных ювелиров, которые и не догадывались, что участвуют в афере.
— Я знаю, — ответил Геннадий. — Когда ты ушел, мы все вычислили.
— Каким образом?
— Вадим обзвонил своих коллег-реставраторов, к которым, по нашим расчетам, мог обратиться Дмитрий. Пятеро из них действительно делали различные детали для Снегурочки: руки, сарафан, бриллиантовую сетку и траву у ее ног. Мы поняли, как он действовал, и все ювелиры обещали дать против него показания. Несколько часов спустя позвонила Виктория. Они с Мариной опять ходили в архив — читали реестры. Там они обнаружили, что в бархатные шкатулки помещали только те изделия, которые предназначались для царской семьи. Значит, шкатулка Снегурочки была поддельной. Они позвонили нам, мы рассказали им обо всем, что узнали, и они сообщили это Ковалеву, который и явился сюда со своими людьми. Помнишь, он говорил о краже в минералогическом институте? Тогда похитили большой кусок пурпурина — тоже для Снегурочки. Мы хотели тебя предупредить, чтобы ты сюда не ходил, но не смогли с тобой связаться. Где ты был?
— В Марфо-Мариинской обители.
— Вас, очевидно, хранила святая Елизавета, — сказал Орловский, перекрестившись.
«Не иначе», — подумал Саша. Он вспомнил свой обет и улыбнулся.
Глава 23
В Нью-Йорке единодушно сочли, что русский сезон был не совсем удачен. На званых обедах в особняках на Парк-авеню, на вернисажах и под сушилками у Кеннета только и разговора было что об аукционе, обманувшем всеобщие ожидания.
Внезапное снятие Снегурочки с торгов «Лейтона» и сомнительное происхождение бриллиантового колье «Кристи» поставило покупателей в весьма затруднительное положение. Хотя чайный столик Фаберже ушел у Саши за рекордную цену, многие вещи так и остались непроданными. Не лучше обстояло дело у «Сотби» и «Кристи», хотя мадам Дикаринская заплатила целое состояние за колье, несмотря на скептическое отношение прессы. В «Лейтоне» опять поползли слухи, что некоторые отделения могут закрыть.
За свой отдел Саша не опасался. Хотя торги прошли не самым лучшим образом, его разоблачение дурасовских подделок наделало в Москве много шума и заняло в международных новостях целых пятнадцать минут. По возвращении в «Лейтон» Саша почувствовал внезапную перемену в отношении к нему коллег, которые раньше его не замечали. Джон Бернхэм стал обращаться к нему по имени и представил самым важным клиентам. Всем хотелось послушать детективную историю из первых уст.
По городу распространились фантастические версии Сашиных приключений в Москве. Говорили, что он совершил дерзкий побег из застенков Лубянки, что он в отчаянной борьбе выбил револьвер из рук Дмитрия. Последняя версия особенно позабавила его деда с бабкой. Дед сухо заметил, что Озеровские никогда не занимались вольной борьбой, а бабушка съязвила, что если Саша и занимается борьбой, то только с самим собой, но никак не с русскими мафиози.
Тем не менее московский вояж сослужил
В довершение всего из Парижа позвонила Марина, заявив, что намерена предложить «Лейтону» брошь с голубым бриллиантом. Ей, конечно, жаль продавать такую вещь, но ее история столь замечательна, что грех держать подобную ценность у себя в шкатулке. Марина предложила выполнить волю великой княгини: половину денег, вырученных за брошь, отправить на счет Марфо-Мариинской обители, на остальные учредить семейный фонд Шермановых. Саша не сомневался, что главным распорядителем фонда будет назначена сама Марина, но это казалось ему не таким уж важным. Теперь они друзья, а брошь, несомненно, станет продажей года. Саша был уверен, что ее выкупит отец, чтобы подарить Диане.
Саша с головой ушел в работу. Он постоянно совещался с Анной, обсуждая, как поднять престиж Русского отдела. Благодаря их усилиям Лондон стал центром продаж русских икон, картин, скульптуры и фарфора, а драгоценности, изделия Фаберже и серебро были отданы на откуп Нью-Йорку. Они посчитали, что такой внутрифирменный маркетинг поможет увеличить прибыль, устранив невольную конкуренцию между отделениями. Между ними возобновились прежние простые дружеские отношения, чему Саша был очень рад.
Из-за капризов лунного календаря православную Пасху в этом году отмечали довольно рано, и бал Дворянского собрания отделял от торгов всего один день. Саша должен был встретить Викторию у отеля «Плаза». Она почему-то не захотела, чтобы он за ней заехал. Саша решил, что причина тому — очередной феерический наряд.
Саша всегда любил эти балы. Хотя «Правда» обозвала их «балами привидений», а в отделе светской хроники «Таймс» часто помещали не самые лучшие фотографии, их теплая дружеская атмосфера притягивала множество дворянских семей. Из года в год здесь собирались одни и те же близкие по духу люди. Саша помнил, как волновался он в детстве, когда на подносе в прихожей появлялся плотный белый конверт, украшенный двуглавым орлом; с каким восхищением смотрел на родителей, уезжающих на бал: отец всегда надевал фрак, а мать — длинное вечернее платье. Даже сейчас, став взрослым и самостоятельным, он по-прежнему не мог без волнения видеть свое имя, выведенное на приглашении изящным каллиграфическим почерком.
Саша стоял у отеля «Плаза» в тщательно отутюженном фраке, сшитом в 1930 году для деда, собравшегося жениться. Он ждал появления такси или лимузина, который доставит Викторию. Вместо этого у отеля остановился большой грузовик. Выйдя из кабины, водитель приладил к кузову автоматический подъемник.
— Вам здесь нельзя останавливаться! — завопил швейцар, сбегая по ступенькам. — Поезжайте вокруг — для грузовиков въезд со стороны Пятьдесят восьмой улицы.
— Да знаю я! — огрызнулся водитель. — Здесь особый случай.
Пока он открывал кузов, Саша нетерпеливо поглядывал в сторону улицы.
— Эй, ваша светлость! — послышался голос Виктории. — Отличный вечерок для танцев!
Оглянувшись, Саша увидел, как появившаяся из фургона Виктория ступает на платформу подъемника, который медленно опускает ее прямо на красную ковровую дорожку.
Головокружительный бальный наряд кузины показался Саше знакомым. Он вспомнил, что точно такой же был на Одри Хепберн в фильме «Сабрина». Платье с необычайно пышной юбкой было сплошь покрыто ручной вышивкой.