Призрак оперы
Шрифт:
И тут дверь открылась. Люди поспешили в кабинет вслед за комиссаром.
Рауль должен был войти последним. Когда он уже намеревался это сделать, на его плечо опустилась рука и он услышал слова, сказанные почти на ухо: «Секреты Эрика не касаются никого, кроме него».
Молодой человек обернулся и подавил восклицание. Позади него стоял смуглый мужчина с зелеными глазами, на голове которого красовалась остроконечная каракулевая шапка. Перс! Он поднес руку к губам, призывая к благоразумию, и затем, не дав изумленному Раулю спросить его о причине столь загадочного
Глава 17. Удивительные откровения мадам Жири, касающиеся ее личных отношений с призраком Оперы
Прежде чем мы последуем за полицейским комиссаром Мифруа в кабинет директоров Оперы, в который Мерсье и Реми тщетно пытались войти раньше, читатель должен позволить мне рассказать о некоторых весьма необычных событиях, имевших место в последние часы. Ришар и Мушармен заперлись в кабинете по причине, которая все еще неизвестна читателю. Мой долг, долг историка, раскрыть эту причину без дальнейшего отлагательства.
Я уже говорил о неприятной перемене, которая произошла недавно в настроении директоров Оперы, и дал читателю понять, что эта перемена не была вызвана лишь падением люстры при обстоятельствах, с которыми мы знакомы.
И хотя Ришар и Мушармен предпочли бы, чтобы этот факт так и остался неизвестным, я все же расскажу теперь читателю, что призрак получил первую выплату в двадцать тысяч франков. Были слезы и скрежетание зубами, но дело было сделано очень просто.
Однажды утром директора нашли на своем столе конверт. В нем была записка от призрака Оперы:
«Настало время выполнить обязательство, обусловленное в книге инструкций. Положите двадцать тысяч франков в этот конверт, запечатайте его, скрепите собственной печатью и отдайте конверт мадам Жири, которая сделает все, что необходимо».
Директора не стали ждать, чтобы им дважды повторяли это требование. Не теряя времени и все еще гадая, как эти дьявольские записки попадают в запертый кабинет, они решили, что наконец-то им предоставляется очень хороший шанс схватить загадочного шантажиста. Они рассказали о требовании Габриэлю и Мерсье, взяв с них обещание хранить все в секрете, затем положили двадцать тысяч франков в конверт и, не спрашивая объяснений, отдали его мадам Жири, которая была восстановлена в своей прежней должности билетерши. Она не выразила удивления. Разумеется, за ней установили тщательное наблюдение.
Мадам Жири пошла прямо в ложу призрака положила ценный пакет на перила. Габриэль, Мерсье и оба директора спрятались таким образом, что конверт не выходил из их поля зрения ни во время представления в тот вечер, ни после него, потому что, видя конверт на месте, они сами никуда не уходили. Зрительный зал уже опустел, и мадам Жири ушла домой, когда в конце концов, устав ждать, они открыли конверт, естественно, убедившись, что печать на нем не сорвана.
Сначала Ришар и Мушармен решили, что деньги все еще в конверте, но затем поняли, что содержимое подменила двадцать настоящих банкнот были заменены на «игральные деньги».
– Роберт Худен <Роберт Худен – знаменитый французский иллюзионист XIX века.> не мог бы сделать лучше, – заметил Габриэль.
– Да, – кивнул Ришар, – и стоит это намного больше.
Мушармен хотел немедленно послать за полицейским комиссаром. Ришар был против этого – у него был собственный план.
– Давайте не будем делать из себя посмешище, – сказал он. – Весь Париж будет смеяться над нами. Призрак выиграл первый раунд, но мы выиграем второй.
Очевидно, Ришар думал о следующей месячной выплате.
Их так ловко перехитрили, что и недели спустя они чувствовали себя удрученными. И это было вполне понятно. Они не вызывали полицию, потому что в глубине души все еще надеялись, что странный инцидент – всего лишь дурная шутка, возможно, разыгранная их предшественниками, и что следует молчать, пока они не доберутся до сути происшедшего. Однако иногда Мушармен начинал подозревать даже Ришара, чье воображение порой приобретало смехотворные формы.
Итак, готовые ко всяким непредвиденным обстоятельствам, они ждали дальнейшего развития событий, наблюдали за мадам Жири, буквально не спуская с нее глаз. Ришар был против, чтобы ей говорили что-нибудь.
– Если она соучастница, – доказывал он, – то деньги были изъяты уже давно. Но я думаю, что она просто идиотка.
– В этом деле есть несколько идиотов, – ответил Мушармен глубокомысленно.
– Откуда мы могли знать? – тяжело вздохнул Ришар. – Не беспокойтесь, в следующий раз мы примем все меры предосторожности.
И этот следующий раз настал – в день, когда исчезла Кристина.
Утром любезная записка от призрака напомнила им, что приближается очередная выплата:
«Сделайте так же, как в последний раз. Все прошло очень хорошо. Положите двадцать тысяч франков в конверт и отдайте его нашей замечательной мадам Жири».
Записка была вложена в конверт, подписанный: «Призраку Оперы (лично)». Его оставалось только заполнить банкнотами.
Операцию планировалось провести за полчаса до начала того памятного представления. А теперь заглянем в берлогу директоров за полчаса до подъема занавеса в этом ставшем слишком знаменитом представлении «Фауста».
Ришар показал Мушармену конверт, затем отсчитал двадцать банкнотов по тысяче франков и положил их в конверт, но не запечатал его.
– А теперь, – сказал он, – давайте поговорим с мадам Жири.
Послали за старой женщиной. Она вскоре вошла, сделав грациозный реверанс. Одета она была в то же когда-то черное, а теперь ржаво-сиреневое платье из тафты, на голове ее красовалась выцветшая шляпа с перьями. Мадам Жири, казалось, пребывала в хорошем настроении.
– Добрый вечер, мсье, – поздоровалась она. – Полагаю, вы хотели, чтобы я пришла за конвертом?
– Правильно, мадам Жири, за конвертом, – сказал Ришар дружелюбно. – И за чем-то еще!
– Я к вашим услугам, мсье, к вашим услугам! И что же это «что-то еще»?