Призрак Перл-Харбора. Тайная война
Шрифт:
— Азолий Алексеевич, тут есть одна интересная деталь, — обратил его внимание на абзац текста Клещов.
— Какая?
— Речь идет о каком-то докторе.
— Д-а-а? — в Дулепове снова проснулся интерес. Он дернул ящик стола, вытащил из-под бумаг лупу и склонился над запиской. Клещов действительно не ошибся. В короткой, состоящей всего из десятка слов фразе под увеличительным стеклом проступило: «…жду у доктора…», дальше в тексте отсутствовал целый клок и заканчивался он «…для нашего японского друга». Это была явно не любовная
«Почерк размашистый и угловатый, вне всякого сомнения, принадлежал руке мужчины», — сделал вывод Дулепов, и его деятельный ум принялся искать недостающие звенья в шпионской цепочке.
Опыт и логика подсказывали ему — молодой, полный сил и здоровья Ольшевский вряд ли нуждался в медицинских услугах. Теперь, когда отпали последние сомнения в его принадлежности к советской разведке, эта, на первый взгляд, невинная, записка приобретала особый, шпионский смысл. В ней, вероятно, шла речь о встрече с агентом — японцем, возможно, с тем самым Гномом. Но это нисколько не приближало Дулепова к советскому резиденту. Связующее с ним звено — Ольшевский — было безнадежно утеряно. Единственной зацепкой оставался неведомый доктор. Это был последний шанс добраться до резидента. Теперь все решало время и, отшвырнув лупу, Дулепов распорядился:
— Модест, немедленно собрать всех своих топтунов!
— Есть! — не стал задавать вопросов тот.
— Мы немедленно подключим к поиску наружку! — быстро сообразил Сасо.
— Модест, переверни этот вонючий Харбин, но найди мне гребаного доктора! — потребовал Дулепов.
— Землю буду рыть, Азолий Алексеевич, но отыщу этого краснопузого докторишку! — поклялся Клещов и спросил: — Что с квартирой Ольшевского?
— Взять под колпак, особое внимание тем, кто имеет отношение к медицине.
— А если заявится сам?
— Он не сумасшедший! — отмахнулся Дулепов.
— И все-таки такую возможность не надо исключать, — возразил Сасо.
— Все понятно, господин полковник. Если появится, то не упустим, — заверил Клещов.
— Раз понятно, то чего стоишь? Ноги в руки и вперед! — рявкнул Дулепов.
Клещов пулей вылетел из кабинета, скатился в дежурку и собрал всех филеров. Пока он ставил им задачи, в кабинете Дулепова продолжался спор. Сасо с Ниумурой настаивали на продолжении допроса арестованных подпольщиков. Он не соглашался:
— Пустая трата времени! Я их сволочную породу знаю, скорее язык себе откусят, чем слово скажут!
— Даже если и узнаем, то это ничего не даст. Те, кто был с ними связан, уже легли на дно, — поддержал его Ясновский.
— В нашем деле любая мелочь может сыграть, — не сдавался Сасо.
— Сейчас не до мелочей. Доктор — наша главная цель! — твердил Дулепов.
— Азолий Алексеевич, может, пришло время активизировать Смирнова через Тихого? — предложил Ясновский.
— О, правильно мыслишь, Вадим!
— А нам накрутить Гнома и посмотреть, где все пересечется, — подхватил эту
— Перспективная комбинация! — согласился Сасо и, завершая совещание, решил добавить прыти дулеповской контрразведке и пообещал: — Ищите резидента, Азолий Алексеевич, с нашей стороны отказа ни в чем не будет.
Взбодренный столь щедрым посулом, Дулепов довольно засопел и заверил:
— Господа, можете не сомневаться, на этот раз резидентура большевиков будет в наших руках!
— Успеха, господа, — пожелали ему с Ясновским японцы и покинули кабинет.
Еще не стихли их шаги на лестнице, как Дулепов начал действовать и распорядился:
— Вадим, хватит штаны протирать. Бегом на явку с Тихим!
— Я понял, но… — ротмистр замялся, — он и без того рискует, а после такой пальбы может пойти в отказ.
— Чт-о-о? Передай этому пижону, вот что он у меня получит! — Дулепов сунул под нос ротмистру фигу.
— Азолий Алексеевич, и все-таки деньжат надо подбросить. Без него Смирнова не раскрутим.
— Мерзавцы! Все продали! Царя! Веру! Отечество! — прорычал Дулепов, но полез в сейф, достал пачку купюр и швырнул ее на стол.
Ясновский торопливо запихнул деньги в карман и перед тем как уйти поинтересовался:
— И последнее. Ему какую линию поведения занять в разговоре со Смирновым?
— Самую простую. Пусть говорит все, как было, и про этих двух красных ублюдков не забудет сказать.
— А что про них говорить, если молчат?
— В том весь и фокус.
— Не понял?
— Сейчас поймешь. Раз они не говорят, то, может, живодеры Сасо развяжут им языки. Завтра, ночью, повезем их к нему.
— Вы думаете, они пойдут на акцию? Сомневаюсь. После такой мясорубки у них не хватит сил.
— Это ты так думаешь. А для большевиков отдать жизнь за своего — святое дело. Вот пусть и отдают.
— Хорошо, как прикажете, — не стал возражать Ясновский и направился к выходу.
На пороге Дулепов окликнул его:
— И вот что еще, Вадим, это очень важно: пусть твой Тихий в разговоре со Смирновым скажет, что мы ищем доктора.
— Доктора? Но это же… Если Сасо…
— Делай, что говорю! — не стал вдаваться в подробности своего замысла Дулепов.
— Есть! — козырнул ротмистр и озадаченный вышел в приемную.
Этот рискованный ход пришел в голову Дулепову в последний момент. Он надеялся, что опытный Клещов, сев на хвост Смирнову, выведет его на резидента. И тогда он снова окажется на коне, а главное — японцы продолжат платить деньги. Теперь, когда сыскная машина была запущена на полные обороты, Дулепову ничего другого не оставалось, как запастись терпением и ждать. Усталым взглядом он пробежался по кабинету, задержался на недопитой бутылке коньяка, плеснул в стакан, выпил, прошел в комнату отдыха и в изнеможении распластался на диване. Коньяк не успокоил разгулявшиеся нервы, в голову лезли дурные мысли.