Призрак Проститутки
Шрифт:
Некоторое время мы ехали молча.
— Да, поехали в гостиницу, — решил Проститутка. — Можем выпить в баре. Не думаю, чтобы дирекция согласилась на установку там «жучков». Слишком ценным деревом все отделано. В спальнях — другое дело, но не в баре отеля «У зоопарка». Это старый отель, премило восстановленный. Портье — человек необыкновенный, уж ты мне поверь. Когда я в последний раз там останавливался, на коммерческих рейсах, вылетающих из Берлина, не оказалось ни одного свободного места. А по причинам, которые тебя не касаются, я не хотел лететь военным самолетом. В ту неделю — ни в коем случае. И я попросил портье попытаться что-то
— А «доктор Тэйлор» было ваше конспиративное имя?
— Несомненно. — Казалось, он был раздосадован тем, что его рассказ не произвел на меня более сильного впечатления. — А почему это имя так тебя поразило?
— Тэйлор — это же портной, а по-немецки портной будет Шнайдер. Неужели вы так близки с Геленом?
Похоже, это был тот редкий случай, когда Проститутка растерялся.
— Видишь ли, — сказал он, — это могло получиться ненамеренно.
Я ничего не сказал. Я сам не знал, чт'o я чувствую.
— Ну ладно, — сказал он, — Гелен мне отвратителен, и мне невыносимо наблюдать, с каким безмятежным видом расхаживают бывшие нацисты, сумевшие уцелеть. С легким оттенком жалости к себе. Тем не менее, Гарри, я близко сотрудничаю с Геленом, и в определенном смысле он мне нравится. Он хорошо знает свое дело и заслуживает за это уважения. А работа его по трудности равна сизифову труду.
— А я не уверен, что он до сих пор так уж хорош, — сказал я. — По-моему, ему далеко до Харви.
— О Господи, ну конечно же, ты всегда будешь лоялен к тому, на кого работаешь. Это в тебе сидит Кэл Хаббард. Настоящий бульдог. Только ты ошибаешься. Я просмотрел запись разговора, присланную мне Геленом, и даю тебе слово: учитывая то, что каждый из них мог потерять или выиграть, Гелен справился отлично. Харви же вел себя как импульсивный дурак — зачем он раскрыл карты относительно Вольфганга?
— Все-таки я не могу понять, как вам может нравиться Гелен.
— О, любой другой, проживший такую жизнь, как у него, не пытался бы проявлять стремление к искуплению. И я решил раздуть угольки человеколюбия, которые обнаружил у этого маленького немца.
Мы подъехали к отелю. Монтегю оставил машину швейцару и провел меня прямо в бар.
— У меня был разговор с миссис Харви, — сказал я, как только мы сели. — Вот запись. Думаю, это то, что вы хотели получить.
Он сунул в карман пленку и листы бумаги, даже не взглянув на них. Это вызвало у меня досаду. Хотя я и делал это против воли, но теперь хотел, чтобы меня похвалили за то, что я так хорошо справился.
— Она предана мужу, — сказал я. — Поэтому, я думаю, вы не найдете здесь того, что искали.
Он улыбнулся — не снисходительно? — и, вытащив из кармана только что положенные туда страницы, принялся читать,
— Нет, — сказал он, окончив чтение, — это идеально. Это все подтверждает. Это мы оставим про запас. Спасибо, Гарри. Отличная работа.
У меня было, однако, чувство, что, если бы я не привлек его внимания к записи, он не скоро заглянул бы в нее.
— Это действительно может вам пригодиться? — не отступал я.
— Ну, я и без этого предпринял определенные шаги. При том, что кое-какие процессы ускорились и я исходил из предположения, что К.Г. скажет примерно то, что она сказала. Так что все в порядке. А теперь давай выпьем. Две сливовицы, — сказал он подошедшему официанту.
Ему и в голову не пришло, что я могу не любить заказанный им напиток.
— Я хочу подготовить тебя к следующему шагу, — сказал Проститутка, когда официант отошел.
— Я в большой беде?
— Нисколько, — сказал он.
— Это точно?
— На девяносто пять процентов. — Он кивнул. — Завтра мы встречаемся с Биллом Харви.
— А я буду при вашей встрече?
— Безусловно, нет. Но все пройдет так, как я ожидаю, и к вечеру мы с тобой сядем на военный самолет, летающий между Берлином и Франкфуртом, а во Франкфурте пересядем на ночной рейс «Пан-Америкэн» в Вашингтон. Ты станешь моим помощником, пока мы не решим, что с тобой делать дальше. Поздравляю. Я бросил тебя в колодец, и ты выжил.
— В самом деле?
— О да! Ты и представить себе не можешь, насколько твой отец был против отправки тебя в Берлин. Но я сказал ему, что ты выдержишь испытание и выйдешь из него более подготовленным. Конечно, без меня тебе бы не вылезти, но ты и не обварился бы кипятком, если б я не был твоим шефом.
— Не уверен, что я окончательно вылез.
Моя гонорея издевательски дала о себе знать. Глотнув сливовицы, я вспомнил, что алкоголь противопоказан при пенициллине. Ну и черт с ним! Зато сливовица неожиданно согрела меня.
— Я закажу тебе номер в отеле «У зоопарка» на сегодняшнюю ночь, — сказал Проститутка. — Тебе много надо забирать из твоей квартиры домой?
— Только одежду. У меня не было времени что-либо купить.
— Завтра отправишься к себе на квартиру после моей встречи с Харви и упакуешь вещи. Ведь если Харви сегодня вечером обнаружит, что ты вышел из дома, он может отправить парочку своих горилл выловить тебя.
— Да, — сказал я.
Я отупел от спиртного. Мне казалось, что я испытывал добрые чувства к Биллу Харви и К.Г., но сейчас они словно перестали существовать. Я не знал, с чего начались мои действия и чем они закончатся. Работа разведчика была не столько игрой в театре, сколько отрицанием театра. Чехов сказал однажды, что ружье, которое висит над камином в первом акте пьесы, должно непременно выстрелить в последнем. У меня такой надежды не было.
— Почему вы против КАТЕТЕРА? — спросил я.
Монтегю окинул взглядом комнату. О КАТЕТЕРЕ все еще не стоило говорить в публичном месте.
— В скалолазании сейчас возникла тенденция, которую я не поддерживаю. Группа решает взобраться по скале, в которой нет никаких захватов, никакой опоры. Но они берут ручную дрель и ввинчивают в скалу штырь. Затем подтягиваются и сверлят другую дырку в скале для нового штыря. Уйдут недели на то, чтобы одолеть большую скалу, зато любой мальчишка с Фермы, привыкший к нудному труду, становится скалолазом. Так и с КАТЕТЕРОМ, — шепотом добавил он.