Призрак с хорошей родословной

Калинина Дарья Александровна

Прапор даже позеленел от злости, сравнявшись цветом с пучком петрушки, которую держал в руках.

— Ты ничего не забыла? — скрипнув зубами, поинтересовался он у Катьки.

— Руки я помыла! — заверила его Катя и налила в тарелку борща.

От очередного смертоубийства нас спасла Мариша, которая очень верно трактовала выражение лица Прапора. И, ловко перехватив полную тарелку наваристого борща из рук изумленной Кати, торжественно водрузила ее перед Прапором. После чего и Катька смекнула, в чем дело. И быстро шлепнула ему в тарелку солидный кусок застывшей жирной сметаны, а я протянула кусок хлеба с салом. Увидев перед собой

еду, Прапор моментально позабыл свои обиды и набросился на борщ. Женька к нему присоединился лишь секундой позже.

После обеда мы отправились мыть посуду на кухню, а Прапор с Женькой вышли в сад, чтобы о чем-то поговорить с Любимой. Обратно они вернулись в самом радужном расположении духа.

— Она сказала, что поможет нам уговорить Виктора, чтобы он уступил этот дом мне, — поделился с нами своей радостью Прапор. — Мы с Любимой решили, что так как аванс я выплатил, то он претендовать на этот дом больше не станет.

— Ой, не знаю, — с сомнением покачала головой Катька. — Стоит ли оно того? Дом какой-то уж больно несчастливый.

Но Прапор ее слов, к счастью для самой Катьки, не расслышал.

— И она его уговорит! — восторгался он. — Такая женщина! Видели, как она возле своего мужа суетится? — обернулся он к Катьке и осуждающе добавил: — От тебя такой заботы вряд ли дождешься!

И прежде чем Катька нашла достойный ответ, он смылся, на этот раз в мансарду, чтобы отдохнуть там в прохладе после сытной трапезы.

— И в самом деле, дался ему этот дом! — возмутилась Мариша, обращаясь к Женьке, который под видом помощи в вытирании посуды остался с нами. — Я бы из такого места бежала куда подальше. Сначала Любку убило, потом Раису Захарьевну кто-то стукнул, теперь Виктор просто чудом жив остался. И еще привидение это вокруг бродит! Неужели Прапор этого не понимает?

— Во-первых, бедное привидение негативно настроено только против семьи Плаховых! — заметил Женька. — А какие претензии у этой давно погибшей женщины могут быть к нашему Прапору?

Этого Мариша не знала, но твердо стояла на своей позиции — место тут дурное, просто проклятое! И добра от такой покупки точно не будет.

— Если уж сразу не заладилось, то и нечего на рожон лезть! — твердила она. — Как бы потом еще хуже не было.

— Ну, а во-вторых, у Прапора просто другого выхода нет, — невозмутимо продолжил свою мысль Женька. — Никто выплаченный Любке аванс ему возвращать не будет. Это я точно понял. Значит, в любом случае ему этот дом нужно покупать. А насчет привидения… Так ведь можно священника вызвать, чтобы он тут все освятил. Или каких-нибудь охотников за привидениями, они эту дамочку вежливо попросят больше никого не беспокоить. Ничего, — легкомысленно отмахнулся он, — обойдется как-нибудь.

Остаток дня мы провели мирно. Проснувшийся и трезвый Виктор подтвердил слова Любимы, что оставляет дом Прапору. И те деньги, что Прапор выплатил Любке, он согласен учесть в счет всей суммы.

— Потому что после сегодняшнего случая я твердо уверен, что место это для нашей семьи проклятое, — закончил он свою мысль. — Хоть я тут и вырос, но, видно, мой предок и в самом деле крепко насолил этой дамочке, если она спустя почти век все успокоиться не может. Но тебя, — и он посмотрел на Прапора, — эта вражда, понятное дело, не касается. Так что можешь спокойно жить. К тому же долгие годы это привидение никак не давало о себе знать.

— Как же так? — удивилась я. — Но его же видели местные

жители. Нам говорили.

— Видели, — кивнул Виктор. — Но и что с того? Никакого вреда от него не было. А теперь… Прямо и не знаю, что случилось. Но, в общем, я вечерком в последний раз на рыбалку схожу, попрощаюсь с местами, где прошло мое детство, и все… Мы уедем. И больше сюда ни за что не вернусь! Ноги моей тут не будет. Бог с ними — с домом и с деньгами, жизнь дороже.

И он решительно покивал головой. Любима была явно довольна его решением. Прапор, разумеется, тоже. Во всяком случае, вид у него был очень довольный. Мы с Катей и Женей тоже порадовались за него. Одна Мариша отчего-то хмурилась. А когда мужики отправились курить на улицу, она вдруг ни с того ни с сего завела разговор с Любимой о том, почему же она все-таки решила отказаться от своего сына.

— Хотя вы, Любима, ведь знали, где и у кого он воспитывался все эти годы, — закончила свою речь Мариша. — И не вздумайте отпираться, мы были у Надежды Сергеевны и видели вашего сына.

— Мне Виктор сказал, что вы ездили в Евпаторию, — со вздохом отозвалась Любима. — И что вы подозревали меня в том, что это я убила Любку. Честное слово, глупо.

— Почему же глупо? — обиделись мы. — Откуда мы знали, что Виктор полностью одобрял решение избавиться от сына.

— Чтобы вы знали, у меня и у Виктора есть алиби на время убийства Любки, — высокомерно отозвалась Любима.

— Алиби? — вытаращили мы на нее глаза.

Про алиби мы слышали впервые.

— Да, — кивнула Любима. — Плохо воспитанные местные мальчишки подсматривали за мной и Виктором, когда мы… Одним словом, занавесок или штор в мансарде нет. И когда двигаешься по комнате, то из соседнего дома мансарда прекрасно просматривается. И эти негодники всю ночь глазели на нас.

— Вот как? — задумалась Мариша. — Это многое меняет.

— Я бы поговорила с их родителями и предложила им наказать мальчишек за такое поведение, но они, сами того не желая, оказали нам с Виктором услугу. Так что я решила их простить, — великодушно закончила она свою речь.

— Но все же, я насчет вашего собственного мальчика. Как же вы решились?

— Что вам сказать? Так получилось!

Нам с Катькой было отлично видно, что этот разговор Любиме очень неприятен. Она неохотно и невнятно отвечала на вопросы Мариши. А в конце концов и вовсе выскочила на улицу, отделавшись каким-то явно надуманным предлогом.

— Не спрашивайте меня ни о чем! — воскликнула она на прощание. — Это вас совершенно не касается!

— И чего ты к ней привязалась? — спросила у Мариши Катька. — Знаешь ведь прекрасно, люди о собственной подлости вспоминать не любят. А ты ее пытаешь. Почему да почему?

— В самом деле, — поддержала я Катьку. — Тебе же Виктор сам объяснил: они с женой вместе приняли решение сбагрить больного ребенка государству. Вот она и сдала ребенка, воспользовавшись помощью любовника. А чтобы в глазах своих знакомых не выглядеть выродками, решили инсценировать похищение! Мол, спросят, а где же ваш сыночек? А они любопытным газетную вырезку под нос. Мол, бедные мы, несчастные, похитили у нас нашего дорогого мальчика! Их еще и пожалеют.

— Но меня интересует тот человек, который помог Любиме избавиться от сына, — сказала Мариша. — Кто он такой? Как его звали? Мы ведь до сих пор о нем ничего не знаем! И вы заметили, что Любима, стоит о нем заговорить, словно воды в рот набирает?