Призраки измены. Русские спецслужбы на Балтике в воспоминаниях подполковника В. В. Владимирова, 1910–1917 гг.

Хутарев-Гарнишевский Владимир Владимирович

[В Морском районе были вознаграждены] из матросов, и солдат и рабочих. Интеллигентов, за исключением Судьбинина, я не помню, если и был, то до меня. Вообще же в охранном отделении было много сотрудников из интеллигенции, а притом не только за вознаграждение, но добровольных по убеждению.

Взгляд большинства офицеров, заведующих розыском, на секретного партийного сотрудника был не хороший. Смотрели как на подлеца и предателя, продающего за деньги своих товарищей, относились к нему с брезгливостью и презрением. Однако показывать ему это ни в коем случае не допускалось. Наоборот, с ним следовало быть вежливым и предупредительным и давать ему чувствовать, что его заслуги весьма ценные, поощрять его к дальнейшей работе. Всеми силами стремиться к

тому, чтобы он чувствовал себя в присутствии заведующего агентурой совершенно свободно, как дома. Однако держать себя все время начеку, не сообщать ему никаких сведений, добытых не через него, не упускать его из сферы наружного наблюдения, проверяя его сведения, как последним способом, так и путем перекрестной агентуры. Если он начинал укрывать сведения, то его вежливо наводили на забывчивость и в том случае, если он упорно не хотел сознаваться, ему уже грозили высылкой.

Если сотрудник начинал заниматься провокацией, т. е. активно работать и затем втягивать сам других в нее, то его удаляли иногда с высылкой в другие районы и сообщали… Однако многие, наоборот, поощряли таких и возводили это в целую систему.

Для выяснения работы кого-либо из наблюдаемых сотруднику поручалось подходить к этому с возможной осторожностью. Никогда не задавать прямых вопросов. А стараясь войти в доверие к обследуемому лицу, узнавать постепенно его связи и работу. Если тот нуждался в деньгах, то таковые ему ссужались. Широко практиковались посадки в камеры, причем сотрудника сажали не просто, а арестовывали по подозрению и затем якобы переводили в другую тюрьму, когда он выполнял свою задачу.

На осведомителя взгляд был другой, так как они редко предавали партийных лиц, и сведения их носили большей частью экономический характер.

Когда путем разработки агентурных сведений и проверки их наружным наблюдением удавалось установить, что данная группа или организация вполне освещены и при производстве в них обысков можно ожидать положительных результатов, или, когда были указания, что группа готовится производить наступления, производилась ликвидация. Перед ликвидацией составляли схему наружного наблюдения и агентурных сведений, а равно делались выборки из карточных алфавитов лиц и домов, проходящих по наблюдению, и составлялись списки подлежащих обыску и аресту лиц.

Признаки, по коим можно было обнаружить на судах агента жандармского управления:

1) Любопытный, всем интересующийся и обо всем спрашивающий, переспрашивающий фамилии говоривших противоправительственные речи и слова.

2) Втирающийся в компании, но сам уклоняющийся от всякого участия в демонстрациях и выступлениях матросов.

3) Иногда поругивающий, но очень осторожно начальство, но никогда не делающий этого открыто, а только в присутствии 2–3 человек.

4) Скрытный, но нуждающийся в деньгах и иногда получающий в одиночку.

5) Нелегальную литературу берущий охотно, но никогда ее сам не читающий.

Каким образом насаждалась сеть на судах и каким образом там велось наблюдение, благодаря которому из 1000–2000 человек вылавливались 2–3 негодующие, читающие литературу и ведущие агитацию. По теории надлежало, отбросив все элементы из «благонадежных», т. е. малоразвитых и инертных матросов, обращать внимание только на «спецов», как наиболее развитых, т. е. телеграфистов, электриков, минеров, артиллеристов, машинистов, писарей и т. п., таким образом, из числа 1000–2000 человек входило в район наблюдения на корабле человек 200–250. Разделив их по специальностям и имея 2–3 агентов на большом корабле в соответствующих «спецах», можно бы было с достаточной полнотой освещать их. Но я с 1913 года уже этого не делал и, имея случайную агентуру и не сортируя ее, довольствовался теми же сведениями, которые они давали бессистемно, не понуждая и не направляя их, и инструкций никаких не давал.

Агенты-осведомители

из матросов на судах и в береговых командах

Схема организации осведомительной сети на судах и в береговых командах флота, при существовании Морского района при Кронштадтском жандармском управлении с 1910 по 1913 г. Составлена В.В. Владимировым

Агенты-осведомители из матросов на судах и в береговых командах

Схема организации осведомительной сети на судах и в береговых командах флота при контрразведывательном отделении штаба командующего флотом Балтийского моря с декабря 1915 по март 1917 г. Составлена В.В. Владимировым

Схема «Морского района», составленная начальником Кронштадтского жандармского управления полковником В.В. Тржецяком 9 апреля 1913 г.

Часть 5

Правила и порядки, соблюдаемые при производстве обысков, выемок и арестов

Обыски и аресты производились или в порядке производства дознаний на основании 1035 статьи Устава уголовного судопроизводства, т. е. при наличии вещественных доказательств, понятых, свидетелей или собственного дознания. Или же на основании «Положения о государственной охране», коим предоставлялось право производства обысков и арестов, в местностях, объявленных на положениях чрезвычайной или усиленной охраны начальником жандармского управления и их помощником и начальником полиции.

На право производства обыска в каждом отдельном случае выдавался начальником управления особый ордер, где точно указывалось имя, отчество, фамилия и местожительство обыскиваемого лица и обозначалось, подлежит ли он безусловному задержанию или по результатам обыска.

Наряд и выход на обыск

Получив ордер, производящий обыск направлялся в соответствующий полицейский участок по месту проживания обыскиваемого и требовал себе наряд полиции в зависимости от серьезности имеющихся сведений, с собою вместе брал один или два жандармских унтер-офицера. Получив наряд городовых, производящий обыск отправлялся к месту проживания обыскиваемого.

Подход к месту

Хотя в Уставе уголовного судопроизводства и указывалось, что обыски должны производиться днем, но обычно их производили между 1 и 3 часами ночи. Подходя к месту, наряд, следовавший в некотором отдалении друг от друга, соединялся, и производящий обыск давал указания всем чинам наряда, куда он должен встать при начале обыска и где находиться при производстве такового. Подходя к квартире обыскиваемого, наряд разделялся, и все становились на указанные им места. Если это было в большом доме, то люди становились у всех выходов, ведущих к квартире обыскиваемого, как то к парадному и черному ходу, на дворе у окон, если обыскиваемый жил в первом или втором этаже. Выставленный наряд впускал всех, идущих в дом, но из него никого не выпускал.

Подходя к входу в квартиру, производящий обыск, имея оружие наготове, стучал или звонил в нее и требовал открыть, иногда говоря, что пришла телеграмма или дворник, или в доме пожар и т. п. Если дверь не открывали, то она выламывалась, для чего брали железный лом. Одним приемом, если дверь сверх замка запиралась на крюк, был способ пробивания двери в соединение фанеры над местом нахождения крюка, который этим же ударом поднимался вверх, и дверь открывалась. Это производилось при определенной ловкости одним ударом. Войдя в квартиру, производящий обыск приказывал всем находиться в ней, поднять руки вверх, оставаться на своих местах.