Призраки солнечного ветра

Александрова Дилара

— Поразмысли хорошенько. Из-за того, что сейчас много Жнецов на Аренах, жатвы получаются очень опасными. Ты не представляешь, сколько сейчас должников и нелегалов. Слишком рискованно даже для нас, — с досадой в голосе сказал Хамфрид. — Пусть ими занимается полиция да Церковь. В конце концов, храмовники обязаны отрабатывать хлеб налогоплательщиков.

— Видимо, именно такие жатвы висят щас на мне, — Морган догадался, почему его разбудили именно сейчас.

Предстояла довольно крупная и грязная работенка, раз пошел такой перекос в силах. Если должников так много,

возможно, будут будить кого-то еще. Впрочем, кого волнует безопасность Жнецов? Следовало пораскинуть мозгами взвесив все «за» и «против». Нарушение равновесия сулило серьезные риски. Которых, конечно, хотелось бы избежать.

— Если нужна будет помощь в жатвах, я всегда готов, — пожал плечами Хамфрид.

— А сколько сейчас храмовников?

— Хрен его знает, статистику не веду. Но эта сволота все еще принципиально не ходит на дело с нами. Приходится работать с наемниками, а у тех только оружие, и никакой силы. Приходится жопу самим прикрывать, — с еще большей досадой пожаловался бывший ученик.

— Все еще упираются насчет потерянных душ?

— Вся та же байда. Трясутся над людьми, как мамка над кутенком.

— Сколько не проспишь, а ничего так и не меняется, — вздохнул Морган, потягивая мышцы, понемногу приходившие в норму. — А если и меняется, то точно не к лучшему.

Хамфрид поморщился. Рана чуточку болела, но медик сказал, что яда в крови нет, как нет и заражения. Мужчина задумался, пару раз мельком взглянув на бывшего наставника.

— Что? — не выдержал Морган.

— У меня есть для тебя сюрприз.

— Правда?

Тревожное предчувствие на мгновение скользнуло в груди, оставив склизкий, неприятный след. Выжатая насильно радостная улыбка скривила лицо. Морган не любил сюрпризов.

Все встало на свои места, когда в помещение вошел Хамфрид Диффар. Точно такой же, что сидел сейчас перед Морганом. С той лишь разницей, что выглядел лет на двадцать старше, с обильной сединой, покрывавшей сильно отросшую шевелюру. Гладко выбритое лицо, обтянутое тусклой, почти увядшей кожей, смотрело печальными бесцветными глазами. Несмотря на то, что Морган сразу узнал бывшего ученика, внутренне в нем совсем не ощущал того радужного человека, которого знал.

— Здравствуй, старый друг, — одновременно и с грустью, и с радостью поздоровался Хамфрид номер два.

— Здравствуй…

— Вот. Ухожу на Олимп. Сам себя провожаю, — легкая улыбка коснулась уголков губ.

— Удалось-таки, — выдохнул Морган, стараясь изобразить радость.

Получилось плохо, несмотря на то, что чувство было искренним. Стать свидетелем временного скачка в прошлое, хоть и в разрешенных рамках законодательства, оказалось слишком неожиданным. Стремление правительства стимулировать Жнецов на самоотверженную службу государству зачастую обескураживало. ДИМ всегда считало, что Жнец будет вкладывать силы усердней, если точно будет знать, что ему удалось попасть на Олимп. Именно поэтому не препятствовало желанию многих из них вернуться в прошлое и встретиться с собой же. А затем провести остаток жизни в том отрезке времени, которые они предпочтут, хоть и на весьма ограниченном

пространстве островов.

— Да. Удалось. Извини, не могу ничего рассказать. Директива, — будто извиняясь, в ответ улыбнулся теперь и вправду «старый друг».

— Да! Видишь, Морган. На Арене вполне можно заработать, — взбодрился Хамфрид номер один. — Значит, и у тебя все получится!

— Да, тот еще сюрпризик, — покачал головой Жнец.

— Так, ладно, — начал собираться Хамфрид номер один, осторожно натягивая футболку поверх наложенного на рану пластыря. — Я приготовлю твой мотоцикл, да и ты тут особо не засиживайся.

Оставшись наедине, мужчины не решались продолжить разговор. Конечно же, хотелось засыпать старика вопросами. Однако, оба понимали, что это невозможно. И каждый не хотел подставлять другого.

— Совсем ничего не можешь рассказать? — спросил Морган, пристально глядя в глаза неожиданного гостя. — Как там, в будущем?

— Совсем ничего, — категорично ответил тот. — На мне прослушка. Иначе — никак. Либо стирание памяти, либо рот на замок. Следят за каждым шагом, как шакалы.

— Понятно. Жаль…

Хамфрид номер два еще некоторое время смотрел на друга.

— Очень рад снова тебя видеть, — сказал, наконец, он и тут же осекся.

Даже это было уже лишним. Молча повернувшись, мужчина направился к двери, замерев в нерешительности уже в открытом проеме.

— Морган, — вдруг произнес он.

— Да?

— Просто хочу сказать… Сегодня для меня действительно особенный день… И… Когда будет совсем плохо — не беги, — не оборачиваясь, сказал Хамфрид.

— Я никогда не бегу, — спокойно отозвался Морган.

Старый Жнец ничего не добавил и просто покинул помещение, скрывшись в глубине полуосвещенного коридора.

В ангаре стоял полумрак. Пахло пылью. В центре, укрытый брезентом, расположился бесформенный предмет. Морган узнал знакомые очертания байка даже за скрывающей его плотной тканью. Подошел ближе, наслаждаясь сладостным предвкушением. Ткань, шурша, сползла на пол после крепкого рывка, обнажив глянцевую поверхность обшивки. Отливая серебром в тусклом свете, он стоял, излучая молчаливую мощь. Ровно такой же, как почти тринадцать лет назад. Мужчина провел пальцем по поверхности сиденья, убеждаясь, что на железном друге нет ни пылинки. Хамфрид действительно за ним следил.

Матовый дисплей на руле, едва к нему приложили ладонь, отозвался вспыхнувшими огоньками. По спине пробежали мурашки. Когда под темно-синим баком едва слышно зашептал реактор и загудели щитовые элементы, волоски на руках встали дыбом. Морган обошел байк, касаясь его подушечками пальцев и закрыл глаза. Вдохнув полной грудью, он почувствовал отзвук свободы, смешанной с терпким запахом смазочных жидкостей. Точно решив, что сегодня не хочет прожигать жизнь за стаканом крепкого горячительного, Жнец оседлал байк. Проверил двигатель, прибавляя мощность. Скорее, для собственного удовольствия, чем для практической пользы. Мерное рычание, казалось, резонировало с внутренностями, отдавая легкой вибрацией в живот.