Призраки в Сети
Шрифт:
Сегодня вечером? Что это я говорю?
Уже светает. Ночь прошла. В узких закоулках между домами еще темно, но небо на востоке уже стало алым. Правда, солнца еще не видно и в воздухе разлито нечто такое, такое настроение что ли, которому я никак не могу подобрать название. Я нередко брожу по ночам — привычка, которую я перенял у Джилли, — и привык к тому потустороннему виду, который приобретает город в это время, когда улицы безлюдны. По крайней мере в Кроуси они пустынны. В других частях города — например, на Пальм-стрит или Грассо-стрит — жизнь кипит двадцать четыре часа в сутки.
В этот промежуток времени, между часом ночным, когда последние игроки уходят из клубов, и часом утренним, когда первые партии жителей пригородов торопятся на работу, в поле вашего зрения может попасть разве что кошка или какой-нибудь человечек, несущий свой товар на гоблинский рынок. Все открыто… все возможно в этот час.
Но сегодня все не так. Я замечаю, что края крыш и крышки люков слегка фосфоресцируют — такое бело-голубое сияние и легкое потрескивание. Трансформаторы и телефонные провода гудят громче, чем обычно, и еще я ловлю в воздухе слабый запах, очень похожий на тот, которым наполнилась моя комната, когда взорвался компьютер.
Сегодня в воздухе витает нечто такое, чего я не помню по прежним прогулкам. Может быть, это потому, что все сейчас для меня окрашено случившимся с Саскией. Я ощущаю присутствие чего-то темного и… голодного. И еще некое покалывание в затылке, которого прежде не было. Такое испытываешь, когда кто-то или, вернее, что-то наблюдает за тобой.
Моя машина стоит в гараже в паре кварталов от дома, я арендую гараж у владельца магазинчика на Уильямсон-стрит, — мы с Джорди, когда были маленькие, называли такие магазины десятицентовыми. Их изобилие — свидетельство инфляции, но прежде я об этом не задумывался. Машина — старый «додж». Американская машина на каждый день. Эти «автомобили из супермаркетов» весьма непрезентабельны с виду, особенно если ездишь на них не первый год, как я на своей кляче, но они практически бессмертны. Вставь ключи, зимой или летом, — и мотор заведется почти наверняка.
Я не часто езжу на нем — один или два раза в неделю, — и около моего дома нет стоянки, а я не люблю оставлять машину на улице, даже при том, что в ней нет ничего, кроме ржавчины. Конечно, она слишком потрепанная, чтобы ее украли, но когда-нибудь мне на ветровое стекло точно прилепят повестку о штрафе, а это такая мука мученическая — переставлять ее с места на место каждые несколько часов, чтобы не попасться на глаза полицейскому. Я знаю людей, которые это делают. Как правило, это люди, которые вполне могут позволить себе оплатить стоянку; им просто нравится играть в эти парковочные игры. Как говорится, на вкус и цвет…
Наконец мы доходим до дома мистера Ли. Я отпираю дверь гаража и поднимаю ее. «Гармошка» с грохотом складывается. Я вывожу «додж» и жду у поребрика, пока Джорди запирает гараж.
— Ну и что ты все-таки об этом думаешь? — спрашивает он, когда я трогаюсь с места и сворачиваю на Уильямсон-стрит. — Об этой идее Эсти, я имею в виду. Пытаться снова подсоединиться к «Вордвуду», по-моему, все равно что хвататься за соломинку. Мне кажется, надо позвать кого-нибудь вроде Джо, кто может перемещаться между мирами. То есть ведь это
Я бросаю на брата беглый взгляд и снова смотрю на дорогу.
— Все не могу привыкнуть к тому, что это говоришь ты, — улыбаюсь я. — Ты так долго и упорно настаивал, что нет ничего, кроме того, что мы видим и чувствуем.
— Я слишком много повидал, чтобы больше не верить, что существует еще что-то. К тому же, например, Венди и Софи спокойненько попадают туда, куда уносит их фантазия. — Он усмехнулся, и в этой усмешке было больше подавленности, чем веселья. — Я уже привык, что кто-то появляется в дверном проеме и, вместо того чтобы войти, как полагалось бы по логике вещей, вдруг исчезает.
— А тебе самому никогда не хотелось попробовать? — спрашиваю я.
Он кивает:
— Я просто жду, когда Джилли станет лучше, чтобы проделать это вместе с ней. Мне кажется, просто нечестно отправляться мне одному — ведь она об этом всегда мечтала.
Я думаю, как это все-таки грустно, когда двух людей, которые, казалось бы, просто созданы друг для друга, все время разделяет что-то, мешающее им быть больше чем просто друзьями. До того как у Джилли началось с Дэниелем, у Джорди было с Таней. Они всё как-то не совпадают по фазе.
— А ты? — спрашивает он меня.
Я тяну время, закуривая сигарету, открывая окно и выдыхая в него дым.
— Я думал об этом, — говорю я. — Ну, о том, чтобы попросить Венди, или Софи, или даже Джо провести меня, но что-то меня всякий раз останавливает. Наверное, это потому, что меня прежде всего интересует, как эти явления взаимодействуют с нашим Условным Миром и как мы, живущие в нем, реагируем на вторжения оттуда. Просто пересечь эти границы и оказаться там, где все волшебно, где все может случиться… — Я качаю головой. — Думаю, я как-нибудь попробую просто для того, чтобы приобрести опыт. Но я не тороплюсь.
Джорди кивает:
— Забавно. Я всегда думал, что ты первым туда прыгнешь. Что ты, как Джилли, будешь искать именно такого…
— Я тоже так думал, — отвечаю я. — До тех пор, пока это вдруг не стало возможным. И теперь я боюсь, что, если все-таки перейду эту границу, наш мир покажется мне потом слишком бледным и совсем перестанет меня устраивать.
— Ты думаешь, там настолько лучше?
Я качаю головой:
— Я думаю, что там все гораздо интенсивнее и напряженнее. Я слишком люблю этот мир, чтобы легко пойти на такой эксперимент.
— Ты просто не любишь перемен.
Я улыбаюсь:
— И это тоже.
— Но что, если теперь нам придется сделать это? — спрашивает Джорди. — Чтобы вернуть Саскию.
— Я бы не задумываясь пошел на это.
Пару кварталов мы проезжаем молча, Джорди смотрит в окно, а я — на дорогу. Почти нет движения. Несколько такси и фургонов. Да еще полицейская машина, которая ехала за нами пару кварталов, а потом свернула на Селлар-стрит.
— Ты правда веришь, что мы сможем вернуть их? — спрашивает Джорди. — Ну, всех, кто… — он колеблется, потом использует термин, который применяло Си-эн-эн, — кто пропал.