Призвание: маленькое приключение Майки
Шрифт:
— А по отчеству вас тогда как? — уточнила Майка.
— Петрович.
— Странно.
— Странно.
— А на картине вы иначе зоветесь.
Бородач с галстуком и лысиной был чрезвычайно похож на того человека с портрета, который указывал бабке, что «Все путем».
— Ох, уж эта Софья Львовна, — незнакомец смутился. — Недочет, признаю. Надо бы шагать в ногу со временем, следить за веяниями, облик менять сообразно эпохе, а я все не поспеваю. Дела-дела. Селестин меня уж сколько раз приглашал, говорит,
— Если вы захотите поседеть, то это вряд ли будет заметно, — честно ответила девочка. Мужчина был слишком лысым, чтобы сделаться седым.
— Ты про плешь? — воскликнул Никифор, хлопнув себя по блестящему темечку. — Пустяки!
«А вот папа по-другому считает», — подумала Майка.
— …если надо, зарастим, сведем ее, немодную, под самый корень, будет все честь по чести, — протараторил весельчак. — Такую себе устроим белую гриву, что хоть стой, хоть падай, — он всплеснул руками, будто едва удерживая равновесие.
— Не надо падать, — испугалась Майка.
— Как скажешь, корявка, — ответил Никифор, вернув себе нормальное прямое положение. — Не надо, так не надо. Твое слово — закон. Не сейчас, конечно, но потом непременно-обязательно. Я так чувствую, — он расцвел в совсем уж счастливой улыбке. — Конечно, это даже мудро — походить без волос. Кто знает, какие нас ждут настроения?! Сегодня седина в голову, а завтра… Как там в песне поется? — он дернул бородкой в сторону утреннего солнца и тонким голосом пропел. — Отцвели уж давно, хризантемы в аду…
И произошло чудо — из ниоткуда в его руке нарисовался оранжевый жужик. Ратла выглядел еще ярче, еще пушистее, еще веселее. Отсутствие явно пошло ему на пользу.
— Поиграем? — Никифор кинул жужика Майке.
— Давайте! — подхватывая жужика, радостно ответила она.
И вот так стали они перекидываться апельсиновым Ратлой, а заодно и словами.
— Ты знаешь про одаренность? — замахиваясь, спросил Никифор.
— Знаю, — ловя, ответила Майка. — Одни поют, другие танцуют, третьи сочиняют стишки…
— …а еще, — он поймал Ратлу, — читают, пишут, рулят, думают, выдают, узнают, летают, произносят, толкают, вяжут, шьют, составляют, вымарывают. Одаренность встречается часто и не имеет четких границ. Например, одаренный слесарь может оказаться не менее одаренным землепашцем, потому что главное тут — иметь умные руки. Он тебе и кран починит, и поле вспашет — на всё мастер.
— Понятно, — жужик, снова оказавшись в руках девочки, довольно захихикал.
— Что меньше, одаренность или дарование? — задал Никифор новый вопрос.
— Дарование, — неожиданно для себя ответила Майка. — У него букв девять, а не одиннадцать.
— Тоже верно. По классификации «Детского
— Как рыба-камбала?
— Как золотая рыбка.
— Это как?
А жужик все летал. И туда, и сюда, то туда, то сюда.
— Прекрасный плотник может оказаться весьма посредственным водопроводчиком, а дивная певица популярных песен — жуткой чертежницей. Мир дарования более ограничен в пространстве, но зато весомей. Тебе все понятно?
— Вроде бы, — запыхавшись, ответила Майка.
— Дарование ценно не количеством, а качеством. Хотя, конечно, бывает так, что и количество не в ущерб качеству, но такие дароносцы рождаются редко. Аристотель, Леонардо да Винчи, Ломоносов… Мы знаем их всех наперечет:
— Цыплят по осени считают, — Майка сказала первое, что вспомнила про счет.
— А у нас считают по весне. Традиция такая: 19 мая — главный годовой прием, — сообщил Никифор.
— Жалко, все прошло уже. Позавчера.
Ратла на полпути замер и, шмякнувшись на землю, закатился за девочкину туфельку.
— Нет, все еще только начинается, — успокоил ее Никифор. — Мы хоть и работаем по старинке, но в учебные процессы вмешиваемся редко. В этом году главный весенний утренник перенесли на 21-е. Тоже очень хороший день. Тебе не кажется?
— День, как день, — пожала плечами девочка.
— Ты так думаешь?
Знаю — не знаю!
— 21 мая много всего произошло, — сказал Никифор. — Например, в 1712 году в этот день столица России была перенесена из Москвы в Петербург.
— Ничего себе! — поразилась Майка.
— А за 210 лет до этого умер Христофор Колумб.
— Знаю-знаю! — радостно закричала Майка. — Он Америку открыл.
— Да, а скончался в нищете, — добавил провожатый. — А в 1842 году российский читатель впервые открыл великую книгу. Николай Гоголь. «Мертвые души». Первый том.
Тут Майке было добавить нечего. Встреча с мертвыми душами ребенку еще только предстояла.
— В 1864 году в Москве открылся зоологический сад, — хвастал дальше памятливый бородач. — Первый в России.
— Это там, где звери взаперти сидят? — зоологические сады Майка знала только под именем зоопарков, а была там всего один раз, когда к ним в город привезли несколько тесных клеток, в которые большие животные едва помещались.
— А ты разве любишь живую природу?
— Ну, вообще, мне нравится, когда звери бегают и прыгают, — сказала Майка. — А где им прыгать в зоопарках? Жалко мне их.
— Да, ты любишь живую природу, — сказал Никифор. — А знаешь, что случилось 21 мая 1991 года?! — он хитро прищурился, обещая что-то чрезвычайно особенное.