Призванный в Бездну
Шрифт:
Впрочем, если я не могу доверять голосам в голове, что тогда вообще заслуживает доверия?
Ощутив перемену в моём настроении, Нейфила примолкла. После этого я брёл в тишине, стараясь уловить движение ветра. Он-то и выведет к подъёму на второй слой…
Стоял мёртвый штиль. Одна пещера переходила в другую, невыразительно горели гелиоторы, возле которых разрастался разноцветный мох, — но кроме его оттенков более не менялось ничего. На развилках я выбирал проходы с уклоном наверх, однако это ни на что не влияло.
Голод я утолял едкоклопами. Но как
Уткнувшись в очередной тупик, я решил сделать привал — и едва не уселся в раскинувшийся между валунами дрожь-студень. Если и были у безликих инстинкты, которые предупреждали о таких опасностях, я их успешно лишился.
Это само по себе было странно. К тому же нескладному телу безликого приходилось тяжело в этом царстве камней всех форм и размеров. Я часто терял равновесие, запинался и скрёб макушкой низкие своды. Природа явно невзлюбила за что-то безликих, поселив их в среду, где у них не получалось толком развернуться.
Отбросив бессмысленные рассуждения, я отыскал укромную каменную нору и прислонился к холодной стене.
Потянуло спать. После первой встречи с Бонвьином я редко позволял себе отдыхать: постоянно развивал способности и готовился к открытому противостоянию со старухой.
Когда же я в последний раз урывал пару часов сна?
Два дня назад или три? Может, четыре?
На аванпосте не было часов. Его распорядок определяла Нарцкулла, которая не нуждалась во сне и того же ожидала от своих рабов. А после того как великий посвящённый вернулся с Кристаллом Силы, я и глаз не сомкнул — по понятным причинам.
Я принял облик Каттая, чтобы поудобнее устроиться в выбранном укрытии. Меня моментально укутала непроглядная тьма; гелиоторов поблизости не было.
Если и застужусь, не страшно. Смена формы избавит от всех проблем.
«Ты не боишься?»
Вопрос Нейфилы был странным, но я обрадовался и такому. Общение с ней было лучше одиночества посреди темноты третьего слоя.
А почему должен?
«У Монстров Лабиринтума великолепное чутьё. Обычно они обходят безликих стороной, если не сбиваются в крупные стаи, но люди для них всегда лакомая добыча. Особенно те, что бродят, затерянные в темноте, без фонарика или хотя бы факела… Если от группы искателей кто-то отстанет, его даже не ищут».
А ведь это отличный способ охотиться.
«Ты шутишь?!»
Ничуть. Зачем искать зверей, если можно сделать так, чтобы они сами приходили к тебе?
Тем не менее я вернулся в облик безликого. Не бодаться же вместо сна с ордами монстров?
Я почти заснул, когда Нейфила вновь напомнила о себе.
«А тогда, с едкоклопами… Ты говорил про чертовщину. Что это?»
Было бы наивно полагать, что в этом мире существовали черти.
Разумеется, её заинтересовало незнакомое слово.
Всё. Всё вокруг — сплошная чертовщина.
Когда я только попал в Бездну, то решил, что
«И даже я… Часть этой чертовщины?»
Прямо сейчас я разговаривал с призраком девушки, которую поглотил. Было бы трудно подобрать более меткое определение к тому, что происходило.
О да.
До меня донёсся слабый смешок.
«Забавное слово. А ты?..»
Тише. Я пытаюсь заснуть.
«Прости».
Больше она не подавала голос. Я провалился в мягкие объятия сна…
Из которого меня выдернул крик Нейфилы — и ощущение, что тело раздирают на несколько кусков.
Глава 19
Я задёргался и обнаружил, что тело обвивают прочные липкие верёвки, врезавшиеся в плоть. Надёжно спеленав мои конечности, они уходили к отверстиям на животах четырёх существ, что выволокли меня из укрытия, окружили и теперь старательно растягивали в разные стороны.
Плоть безликого пока держалась, но твари были сильны. Разрываемые черви лопались с омерзительным чавканьем. Эти хлюпанья сопровождали вспышки боли, огненным валом пронзающие тело.
Монстры походили на жуткую помесь богомола и обезьяны. Я видел своё отражение в фасеточных глазах, пучившихся на треугольных головах. Нетерпеливо подрагивали антенны, клацали зубчатые челюсти, похожие на пилы. Трепетали рудиментарные крылья, растущие из широких шерстистых туловищ.
Посчитав, что достаточно насмотрелся на монстров, я сменил облик. Путы, ещё миг назад туго обвивавшие руки и ноги, бессильно опали — форма Каттая значительно проигрывала в размерах безликому. Из-за этого я шлёпнулся на острые камни, лишь чудом ничего не сломав. Но даже парочка переломов была бы куда лучше четвертования.
Твари, не рассчитывавшие на то, что их жертва так легко вывернется из западни, на мгновение опешили. Концы нитей вывалились из их животов. Я воспользовался замешательством монстров и вскинул руки, нацелившись на ближайших богомолов. С гадким хрустом лучевые кости разодрали ладони и вонзились во врагов.
Я не успел толком прицелиться, так что первая игла бессильно увязла в шерсти ближайшего существа. Зато его собрату не повезло: я чуть подскочил из-за отдачи от первого выстрела, и шип полетел выше. Он угодил прямо в глаз твари, и тот с гнилостным чмоканьем лопнул. Брызнула зловонная жижа, от запаха которой меня едва не вывернуло.
Поражённый монстр засучил лапами-лезвиями, зашатался и рухнул на камни. Одним противником стало меньше, однако его гибель привела остальных в неистовство.
Засвистел рассекаемый воздух. Угадав, что меня сейчас будут резать, я перекатился влево. Как выяснилось — не зря. От выпадов бритвенных сегментных лап я увернулся в последний миг. Камень подо мной брызнул осколками, рассёкшими кожу на щеке в опасной близости от глаза.
Хотя толку от обычного зрения сейчас было мало. Для человеческого глаза вокруг стоял густой мрак.