Призванный в Бездну
Шрифт:
Мертвоплуты показали себя отличными учителями, хотя сами о том и не подозревали. Но всему приходит конец. На шестой день взрослые выгнали из гнёзд совсем маленьких птенцов и разлетелись двойками: младший следовал за старшим, как привязанный. Видимо, так они учились охотиться.
За террасами остался присматривать старый мертвоплут, исполинский даже по меркам этих гигантских птиц. Другие приносили ему пищу, пока тот восседал в облюбованном гнезде, зорко оглядывая свои владения. Я предположил, что это вожак стаи или, по крайней мере, её бывший предводитель, которому
Когда я убедился, что улетевшие точно покинули окрестности, то снялся с облюбованного утёса и забрался в ближайшее гнездо. Там пахло звериным мускусом, но в птичьей форме эта вонь показалась мне почти родной. Сказывались повадки сожранного мертвоплута.
Я исследовал гнездо в поисках чего-нибудь полезного. На ложе из пуха и старых перьев порой попадались обрывки одежды с нашитыми металлическими частями, безнадёжно ржавыми, и осколки каких-то склянок. На солнце искрились россыпи погнутых и обломанных монет.
В другом гнезде я нашёл трухлявый рюкзак, содержимое которого напрочь сгнило. В третьем — шлем с пробитой дырой. На её краях запеклась кровь.
Ничего такого, чего ради стоило залезать сюда.
Старый мертвоплут следил за моими поисками с явным неодобрением. Когда я закончил с гнёздами в округе и подобрался ближе к нему, он издал возмущённый вопль. У моей морды просвистела леска.
Более чем ясный намёк.
Глубинный инстинкт приказывал опустить голову, расправить крылья и распушить на них перья в знак покорности. Так мертвоплуты показывали, что не стремятся оспорить власть у тех, кто стоял выше по статусу.
Но я не поддался инстинктам. Меня привлёк заманчивый блеск ткани, висевшей на ветви, которая торчала из гнезда вожака. Переливы не походили на разводы от разбитой бутылки — в их пламенных сполохах чудилось нечто магическое.
Получше рассмотреть предмет мешало специфическое зрение мертвоплутов. Но мимо такого шанса я проходить не хотел.
Я убью старейшину и заберу то, что принадлежит ему.
Такова будет моя месть этому птичьему племени.
На сей раз леска метила мне в крыло — и непременно задела бы его, не успей я отклониться. Техника старика была выше всяких похвал, но он всё ещё не собирался убивать меня, лишь проучить.
Это тебя и погубит.
Я атаковал своими лесками. Мертвоплут с лёгкостью отбил их, однако моя наглость его разозлила, и он обрушил на меня череду ударов. Вскоре я осознал, что преимущество на его стороне. Не так уж сильно я поднаторел в искусстве сражения по птичьим правилам, чтобы победить старого и опытного монстра.
Каждое его движение было исполнено грации и мощи. Он по-прежнему сдерживался, не желая убивать своего непокорного отпрыска, но моё тело уже покрывали десятки мелких ран. Я не поспевал отражать его
Пожалуй, за скоротечные минуты этой борьбы я узнал о лесках не меньше, чем за прошлые пять дней. За это я был благодарен старейшине. Но это не означало, что я отпущу его живым.
Перекинувшись в человека, я выбросил вперёд потоки паутины. Не для того, чтобы связать мертвоплута, нет. Рассчитывать на это было бы так же наивно, как на то, что ленточка для волос удержит разгоняющийся поезд.
Я хотел запутать в паутине его лески.
Когда до старейшины дошло, что его всё это время водили за нос, он закричал. Громогласный вопль прокатился по террасам, едва не оглушив меня. Мертвоплут зашевелился, распахнул чудовищные крылья, заслонившие солнце, — но опоздал.
Рассечь сотни липких паутинок у его лесок не получилось. Они увязли в цепкой массе и двигались теперь так медленно, что я запросто уворачивался от них, попутно вытащив Лью’са.
Направив жезл на мертвоплута, я выстрелил пурпурным лучом в грудь старейшине.
До впечатляющего колдовства ведьмы мне было далеко. Вместо эффектного расщепления зверя я бил его сгустками сырой энергии. Прошло добрых полчаса, прежде чем он перестал шевелиться, весь покрытый опалинами и зияющими ранами.
Его точно придётся есть по кускам. Целиком не влезет.
Я спрятал жезл, подобрал отрубленную руку — старейшина не сдавался до самого конца — и, проглотив её, полез в гнездо за артефактом.
Глава 26
Вблизи переливающаяся ткань оказалась длинной рубашкой из жёсткой и колкой шерсти. По ней волнами пробегали всполохи чародейского огня, не обжигавшего ладони. Она отлично сохранилась, невзирая на то, что могла пролежать в гнезде мертвоплутов годы, если не целые десятилетия.
На одном боку рубашки виднелась небольшая дыра — по краям разрыва темнели буроватые пятна. В остальном её материал — грубый волос неизвестного животного — был достаточно прочен для того, чтобы пережить плохое обращение и пребывание под открытым небом. По всей видимости, предыдущий владелец тряпки нашёл свой конец не от лески мертвоплутов, иначе от неё остались бы обрывки, годные лишь на перевязку.
Знаешь, что это?
«Артефакт. Но я такие не встречала. Мне неизвестно, что он делает».
Нейфила откликнулась мгновенно. Я подозревал, что весь бой со старейшиной она провела безмолвным наблюдателем. С каждым днём девушка всё дольше пользовалась моим зрением без того, чтобы выматываться до предела.
То есть ты не можешь сказать, опасно ли его носить.
Нейфила недоверчиво хмыкнула.
«Носить? Она же горит».
Но не обжигает. Глупо делать рубашку, которую невозможно надеть, разве не так?
Девушка помолчала. Я догадался, что она внимательно рассматривает находку. Наконец она заговорила — с отчётливым сомнением в голосе.