Призванный. Возможно, баллада.
Шрифт:
– Конечно. Он же зверье это всякое с детства на дух не переносит. Со дня на день жду, что сорвется. Дедок вон мой на прошлой неделе пошел в сарай к кабанчику, так вместо того, чтоб, как обычно, почистить, навернул его подборкой по голове, потом еще с полчаса по огородам гонялся. Назад пускать отказался наотрез. Не могу, грит, больше на этого засранца смотреть. Пришлось продавать. А всего-то три месяца терпел, не три года.
– Да, похоже на предвещающий знак.
– Перст судьбы,
– Ладно, помяну. А пока скажи-ка, не попадался ли тебе на глаза Плешивый?
– Попадался, – подтверждает бабуся, – с гроссбухом подмышкой и карандашом за ухом. В сторону поселка направился. Видимо, чтобы текущий баланс услов с Харей улегулировать.
– Урегулировать, – поправляем автоматически.
– Урегурировать? – недоверчиво переспрашивает она.
Машем рукой. Все равно этому слову в правильном виде не прижиться.
Пересекаем центральную аллею, минуем клуб, проходим гаражи и огибаем по краю общий погост.
Из окошка первого домика деревенского проулка выглядывает скорнячиха.
– Догнал дурачка-то вчера? – любопытствует она.
– Не удалось, – вздыхаем мы.
– Ну, теперь придется дня три назад ждать.
– На этот раз он, кажется, совсем ушел. Вернулся в родное стойбище. От мужа в свое время не доводилось слышать о племени охотников в здешних лесах?
– Да все, кто в окрестностях промышлял, тут и жили, в городке да поселке. Охотились, пока ружья не развалились и порох не кончился.
– А с луками-копьями, топорами-рогатинами?
– Для этого надо сноровку с детства иметь. Да и оружие только с виду простое, а чтобы сделать, как положено, тоже навык немалый требуется. Спроси на всякий случай у кузнеца…
– А про змееловов каких-нибудь ничего тебе не известно? – не отстаем мы.
– Да змеи-то все больше не в лесах живут.
– А змеиная мазь для коленей у тебя откуда?
– Так от лекаря. Он сам их и делал.
– А яд где брал?
Скорнячиха пожимает плечами:
– Тогда неинтересно было, а сейчас уже и не спросишь. Он постоянно в своей мисе пропадает, а если и выходит, то ни на какие лечебные вопросы не отвечает. Подписку о неразглашении вроде бы давал.
– Даже так?
– Говорят.
В начале проулка вырисовывается искомый Плешивый. В самом деле с амбарной книгой подмышкой и карандашом за ухом.
– Сдается мне, лесникова вдовица, что ты не все тут правильно запомнила. Видно, придется тебе еще одну экскурсию устраивать.
С этими загадочными словами отходим от окошка на середину дороги, оставив скорнячиху изнывать от любопытства. Ничего, пусть немного потерпит, тем более что замысел еще не обрел конкретных очертаний.
Плешивый вскидывает
– Как там у нас с мирной рыночной торговлей? Слыхал, ты уже в склад внедрился.
– Работаем в указанном направлении, – солидно отвечаем мы. – В данной связи возникла настоятельная потребность ознакомиться с некоторыми материалами местного краеведческого музея.
– Эва, ты вспомнил, – опешивает он. – Они-то с какого боку прилепились?
– Сложная комбинация, не хочется пока вдаваться.
– Сглазить боишься?
– Вроде того.
Плешивый задумывается.
– Наследные сундуки должны находиться у старшего представителя линии. Значит, экспонаты музея хранит ведьма.
– В смысле характера?
– Мм, больше в смысле занятий. Хотя характер у нее тоже… ээ… неуживчивый.
– Не с заимки ли у Кабаньей дубравы?
– Нет, та из библиотечной ветви и просто по натуре своей нелюдима. Музейная же директорша еще при жизни отца со всеми рассорилась и перебралась в хозяйство бывшего заповедника возле обсерватории.
– Обсерватории?
– Народное название многофункциональной радиолокационной системы. И странное дело, вроде всегда одна жила, но откуда-то у нее внучка взялась. Аналогичная история потом приключилась и с той. Так что сейчас там обитает внучка внучки, не знаю, сколько раз пра положено вставлять.
– И как туда добираться?
– Можно по основной дороге на север, через пару километров на ней поворот налево. Местные же предпочитают пользоваться лесной тропинкой за подстанцией. Считается, что так быстрее.
– А полигоны тоже в тех краях?
– Пусковые установки подалее расположены.
– Радиация там есть?
– Не должно быть. Ракеты в шахтах законсервированы. Разве что заряд на какой подтекает слегка. На всякий случай, того, что растет, не ешь, из родников и ручьев не пей.
– Дышать-то там можно?
Плешивый смеется.
– Давай мы тебя сразу в скафандр обрядим. Я народ созову, скажу, Гагарин к нам по грибы пожаловал. Только ты уж крикни, когда будешь махать рукой на прощание, это самое: «Поехали!», чтоб никто не сомневался.
Представив сцену, тоже улыбаемся.
– Ладно, пошли.
– Мне еще тут надо кое-какие разногласия по поводу портупей уладить. Хочешь, подожди.
– Да нет, путь неблизкий, время дорого.
Направляемся обратным порядком в городок. Проходим его без остановок. За аркой к баракам не сворачиваем. Может, через подстанцию и быстрее, но, наверное, только если той тропинкой уже хаживал. Так что продолжаем движение по бетонной дороге, поросшей квадратами лебеды, упорно прущей из зазоров плит.