Призванный. Возможно, баллада.
Шрифт:
Осторожно опускаем торбу на покрытие и ослабляем горловину, в которую тут же с утробным урчанием начинает протискиваться рыжая морда. Ухватываемся за нижние углы и с силой встряхиваем. Выброшенный на бетонные плиты котяра с истошным воем и грохотом устремляется к воротам.
Старикан подпрыгивает на месте и бросается в будку. Моментально выскакивает обратно уже с какой-то берданкой в руках и прямо с крыльца стреляет вверх. Черт, у них и порох в пороховницах еще есть. Как бы не принялись сдуру шмалять по площадям. Зацепят шальной картечиной.
Комкаем
Братуха, не отрывая взгляда от экранов, выставляет вверх большой палец.
– Еще чуть-чуть и они б с испугу в контратаку бросились. Надо было гранатой добавить.
– Тогда бы получилась совсем другая песня. Ладно, пойду прилягу, притомился слегка.
Добираемся до топчана и, сняв ботинки, заваливаемся на спину. С минуту смотрим в темный потолок, затем соскальзываем в сон. Ни свет ни заря над самым ухом звенят колокольчики. Приоткрываем один глаз и скашиваем на экран навигатора.
ЛИЧНОСТЬ
ЗДОРОВЬЕ:
81 хит
МОДАЛЬНОСТЬ: действующее лицо
Согласно зеваем и снова погружаемся в дрему.
Глава IX
Поутру, как водится, находим братуху в наблюдательном закутке. Он что-то рисует на обороте криво оторванного листка бумаги, краем глаза поглядывая на мониторы.
– На рассвете тут такую старорежимную сцену демонстрировали, – приветствует он нас широкой улыбкой. – Сначала два охранника выталкивали взашей худого растрепанного мужика, потом вслед ему разные вещи за ворота выкидывали.
– А мужик?
– Собирал и уносил.
– Куда?
– За углом не видно было. Куда-то рядом.
– В амбулаторию?
– Возможно.
– Значит, как по-писанному, – констатируем удовлетворенно. – Возвращение блудного лекаря.
– А, это он? Не узнал, давно не видел. Подожди, так вчерашний хлястик?..
– Точно, от его халата. Кое-что выведать требуется, а на культурной службе он пребывал в полной недоступности.
– Виртуозно, – оценивает братуха. – Тебе бы в спецслужбе какой-нибудь работать.
– Или против.
– Да ведь им так и приходится,
– Ладно, разберемся. Пойду гляну.
– Слушай, – останавливает он нас, – ты по-иностранному что-нибудь можешь сказать? А то я тут систему оповещения установил, а подходящего текста, чтоб запустить, нету.
– По какому иностранному?
– Ну, не знаю, по-немецки, наверное.
– Шпрехен зи дойч?
– Да нет, – тянет он с сомнением, – я же не курсы собираюсь открывать. Надо бы чего поэнергичнее.
Морщим лоб, подняв брови, потом дурным голосом с истеричными обертонами орем:
– Ахтунг! Ахтунг! Руссише панцирен!
– Панцирен?
– Внимание! Внимание! Русские танки!
– Звучит здорово. Хотя русские не очень подходит. Да и танки откуда?.. А как у них самолеты, знаешь?
– Нет, только сами марки. Фокеры, мессеры…
– Ладно, что-нибудь придумаю, все равно они тупоголовые. Не важно что именно, главное, из рупора.
– Штурм готовишь?
– Встряхнуть хочу.
– Плешивый тут плачется, что рынок совсем захирел, просит посодействовать в прекращении атак на торговцев.
– А тебе Плешивый нужен?
– Пока не знаю.
– Ну, надобность возникнет, скажи, что сам рынок, без мордатого прапора, мне до фени. Если некраденым, пусть торгуют сколько влезет.
– Строг ты, но справедлив, – произносим на прощание и двигаем к выходу.
Прикрыв до щелчка складские двери, следуем влево и огибаем угол амбулатории. Фанерная табличка с посылательным текстом по-прежнему на месте. Ну, не будем торопить фигуранта, надо же ему осмыслить переломный момент в своей судьбе. Которая злодейка. Отдаем честь загодя отвернувшемуся старикану на внешнем крыльце сторожевой будки и выбираемся на центральную аллею. Кто у нас на очереди?
Направляем стопы вправо. Охранник у заднего шлагбаума долго думает, глядя с приоткрытым ртом на наше приближение, но, видимо, ничего путного ему в голову не приходит. Вспомнив про раскрытый рот, зевает. Верно, не пропадать же предпринятому усилию.
– К поселковой кузне как-нибудь напрямки можно пройти? – задаем мы вопрос на тему местной топографии.
Он напрягается, произносит несколько никак не относящихся к делу слов и, не найдя нужных, просто машет рукой в поле. Туда и следуем, благо тропа в траве не шибко прячется.
Метров через пятьсот заныриваем в лесок, круто спускаемся к речке и форсируем ее по двум перекинутым рельсам. Под каким откосом лежит тот поезд, что намеревался по ним проехать? Сие известно, наверное, только партизанам из Холодного оврага.
На другой стороне тропа разветвляется на две, одна убегает влево по берегу, вторая устремляется по пологому склону вверх к огороженному кладбищу сельскохозяйственной механизации. Поднимаемся по ней. Вдоль забора огибаем свалку справа и, попрыгав по кочкам отчего-то заболотившегося луга, добираемся до фасада с парадным въездом.