Призванный. Возможно, баллада.
Шрифт:
Пошел!
Брайан с силой отталкивается левой ногой, вытягиваясь в струнку, фиксирует вес тела на правой руке и забрасывает левую дальше и чуть шире. Та, в свою очередь, находит удобную выбоину уже на самом уступе.
Остается лишь подтянуться, скребя носками башмаков по откосу, забросить одну ногу и перевалиться на карниз.
Спокойно полежать не получается, потому что почти перед носом вызывающе шевелится темно-коричневый раздвоенный хвост об трети метра длиной.
Хлоп! Метнувшаяся ладонь с размаху прижимает его к поверхности. Прочие части тела дергаются, отрываются и разлаписто
Без оглядки и, кажется, сломя голову. В дальнем конце карниза все это дело вместе с каменистым крошевом рушится вниз.
Чего ж так убиваться? Новый бы вырос, уже треххвостый. На радость долголобому.
Где он там, кстати?
Стоит у стены, послушно ждет, поскольку другой команды не было.
– Ну-ка, – окликает его Брайан, – глянь! Оно?
И бросает хвост в подставленные руки.
– Бе! – немедленно доносится снизу. – Бэ! Буэ!
Он что, все подножие решил заминировать? Как же теперь спускаться? Придется искать другое место. Следуем по пути, прочертанному бывшей хвостоносицей. Немного не доходя до обвального финала, обнаруживаем небольшое понижение уступа с удобной закраиной. Уцепляемся, повисаем на руках и, слегка оттолкнувшись ногами от склона, прыгаем с разворотом. Приземляемся и с полуприседа переходим в кульбит через левое плечо. Символически отряхиваем штаны и возвращаемся к баррикаде.
– Ну как? – интересуемся, приблизившись.
– Здорово! – отвечает правый гард.
– Теперь он три дня точно есть не станет, – добавляет левый.
– Будем считать первое задание выполненным, – подводит итог Брайан. – Излагайте второе.
Правый с левым переглядываются, согласно поджимают губы и морщат лбы.
– Давай ты, – решает правый. – Мне еще подумать треба.
Левый щурится и скребет в виске. Наконец, начинает:
– Да, в общем, оно у меня тоже дурацкое…
– Не боись, Умника все равно не переплюнешь.
– Ну вот, – говорит левый гард, – птицы.
– Чего птицы? – недопонимает правый.
– Чего-чего, гадют на подлете! – прорывает левого. – До твоей стороны, может, и не достают, а на меня то и дело попадает. Да и сожрут кого, кости вниз бросают, и тоже не промахиваются. Стой тут и косись постоянно, как бы не зацепили.
– Ну, не знаю, – пожимает плечами правый гард, – птицы, они и есть птицы, как же им не гадить?
– Хорошо тебе с того края смеяться, а у меня уже скоро шея скривится!
Не расположенный к отвлеченным темам Брайан прерывает затягивающийся спор:
– О каких птицах-то речь?
Левый тут же оборачивается.
– Вон видишь на верхушке склона раздвоенный пик? Прямо под ним и гнездуются. Где-то в углублении, снизу не усмотришь. Возле гнезда они мусорить не хотят, вылезут на край уступа и швыряют подальше. Долетает в аккурат досюда.
– Экие зловредные у вас соседи, – сочувствует Брайан.
– Я и говорю, специально метят, никакого спасу от них.
– Но будь ты трижды орлом из орлов, – наставительно произносит Брайан, – а и на тебя укорот сыщется.
И поднимает с земли обломок камня.
Подкидывает на ладони. Тяжеловат, пожалуй.
Подбирает другой, потом еще один.
Прохаживается перед завалом, поглядывая на склон.
Найдя
Прочертив параболу, тот ударяется прямо в острие правого пика с внутренней его стороны. Вкупе с выбитыми осколками сыпется в пиковую седловину и, увлекая за собой сопутствующее крошево, лавинообразно выкатывается на уступ. Оттуда раздается заполошный клекот, в воздух взлетают три птицы, одна другой крупнее, разметанная туча хвороста и каменистая шрапнель. За исключением взорливших пернатых, все поднятое рушится вниз, судя по траектории точно на баррикаду.
– В укрытие! – зычно командует правый гард, и охранники проворно запрыгивают в узкий проход.
Брайан, наоборот, отбегает подальше.
Град обломков накрывает сторожевой завал, замысловато киксуя и рикошетя при падении. Непечатные выкрики из прохода навеивают мысль, что при атаке с воздуха убежище из него никудышное.
Когда стихает осколочный дождь, за дело берутся пернатые. Двое самых крупных заваливаются в пике, выравниваются над баррикадой и на бреющем полете проносятся вдоль узкой щели, поливая укрывшихся жидким пометом.
Совершив два полновесных захода, остаются в вышине, наблюдая, как их действия старательно повторяет меньшой.
Правильно, хороший повод освоить родовую тактику.
После чего всем семейством исчезают за обрезом правого склона, возможно, чтобы нагулять новый боезапас.
– Все, мужики, – весело объявляет Брайан, – вылазь! Отбой тревоги.
Опасливо покашиваясь в небо, из прохода показываются стражники, прихрамывая, потираясь и отряхиваясь.
Больше всех, похоже, досталось левому привратнику. Отряхнуться у него никак не получается, надо, видимо, отмываться.
Опять же верно, заварил кашу – хлебай в три горла.
– Ну и методы у тебя, – бормочет он, подозрительно шевеля носом.
– Есть проблема, – Брайан выворачивает ладони вверх, – нет проблемы.
Следом появляется правый. Он пострадал заметно меньше, всего лишь шальным камнем раскровянило губу.
– Теперь я уже и не знаю, – говорит он, вовсю подмигивая, – чье задание умнее.
– Ты свое сначала придумай! – огрызается левый.
– А я тем и занимался, – продолжает веселиться правый, – пока нас с твоей подачи дерьмом закидывали.
– Вот и излагай.
– Вот и излагаю.
Выпятив грудь, правый ведет взглядом по полукругу и натыкается на стражников, переминающихся с одной босой ноги на другую перед завалом.
– А вы чего повысыпали? Ну-ка на место!
Те гуськом втягиваются в проход, затем вылезают на бруствер с обратной стороны.
Оценив расположение, правый возвращается к начатому.
– Так вот. Тут у нас пониже в долине камень есть. Может, видал, когда шел?
– Не помню.
– Ну, не просмотришь, заметный. А рядом с ним тропка. И примерно в полдень с одного склона на другой пробегает кабан. Каждый день. С диким визгом и хрюком, будто его уже режут. Даже здесь слышно. И все время в одну сторону, с моего края на тот. В обратную ни разу не было, назад где-то в другом месте перебирается. Зачем ему это нужно, я не знаю.