Призванный. Возможно, баллада.
Шрифт:
– Ключ-то прилагался? – спрашиваем поверх плеча.
Кузнец мотает головой.
– Скорее всего, задумано было самим изготавливать. Судя по рассказам, дедок большим ехидством отличался. Но ведь и мы не пальцем деланные.
Гном спохватывается с колен и устремляется в сарай. Возвращается с целым отмычным набором из проволочки, шила и сапожного ножика.
Для начала мелко гнет проволочку и елозит ею в замке. Затем принимается ковырять шилом. Даже не попытав резак, бросается в свою подсобку и выносит топор. Опрокидывает сундучок на спину, всовывает лезвие в щель, наваливается сверху и с кряканьем взламывает крышку.
На
Раскручивает и старательно шевелит губами.
Через минуту позволяет листку скататься обратно и протягивает нам.
Разворачиваем в свою очередь.
Неозаглавленный наказ начинается с обращения.
Потомкам
На исходе девятого года нового летоисчисления Великий Морадин созвал всех членов клана в цеховую кузню. Не скрывая печали на лице, вышел к притихшему собранию и заявил, что мастера чересчур увлеклись изготовлением украшений для себя и бросили заниматься другими вещами. Потерявшие веру люди уже перестали к ним обращаться. Кузнечное дело захиревает. Если не принять решительных мер, процесс скоро примет необратимый характер. Посему он своею волей переводит всех в разряд подмастерьев и накладывает схиму – идти в народ, расселиться по миру и служить людям. Ковать, что ни попросят: серпы, плуги, колесные ободы, обручи для бочек, гвозди, штыри, пробои, вилы, дверные петли, щеколды и прочее, потребное в хозяйстве. Вместе с тем, никогда не отказываясь от необычной работы, сколь бы трудной она ни выглядела.
Напоследок добавил, что сам будет поддерживать огонь в главном Горне. Как только кто из подмастерьев получит заказ, не выполнимый в местных условиях, пусть возвращается в клан, чтобы поработать в цеховой кузнице. Если сумеет справиться, останется при ней уже старшим мастером. Поэтому каждому нужно запомнить обратную дорогу и передать своим детям и внукам.
Исполняя высочайшее повеление, сообщаю, что отравная точка возвращения из наших краев находится на старом стрельбище у разъезда, в качестве пароля достаточно назвать главный Горн.
Но если кто из вас привык больше ломать, чем строить, пусть сидит дома, проку от него в главной кузне все равно никакого не будет.
Последнюю фразу гномий дед присовокупил, видимо, от себя лично. И, похоже, как раз внуку. Во всяком случае, тот явно принял ее на свой счет. Повернулся в профиль, выпятил нижнюю губу и сопит.
Трогаем его за плечо:
– Ну, что, пойдешь к Горну?
Кузнец мотает головой:
– Коли то не сказки, на должность уже давно кто-нибудь пристроился. Да и как я все брошу? За подручным вон глаз да глаз нужен. Так что давай без меня. Пароль тебе известен.
– А отправная точка? Где это самое стрельбище?
– Не знаю, спроси у вояк в городке. Наверняка, помнят. Святое для них место.
Гном машет рукой и выходит за штакетник. Оставив калитку незакрытой, бредет через луг к поселковой кузнице.
Мы же заворачиваем влево, огибаем задний угол сельскохозяйственного кладбища и спускаемся в заливную пойму. Пересекаем
Вспоминается ночной голос с того конца, не сдержавший высказывания по поводу выпускающих инструкторов.
А кстати, повысили ли нам код доступа в курирующей организации?
Пожалуй, стоит проверить.
Может, мы теперь еще на что право имеем.
Пересекаем поле по тропинке, вьющейся среди спелых трав.
Закатное солнце просвечивает пейзаж почти горизонтальными лучами. Узкая тень радиовышки дотягивается аж до поселенского погоста. Впрочем, тамошним резидентам символизм до фонаря. Их уже ничем не взволнуешь, они упокоены. В отличие от тех, кто лишь дожидается этой милости под сенью Мертвого леса.
На дальнем углу культурного забора сворачиваем влево.
Дверь привратницкой раскрыта, внутри темно.
Пружиня шаг, поднимаемся на крылечко и суемся в проем.
– Куды прешь?
В проходе вырастает знакомая фигура бравого штырегнува.
– А я думал, ты отошел, – пожимает плечом Брайан. – По какому-нибудь делу, большому или маленькому. Ладно, зови того, кто у вас для общения.
– Ты б еще ночью приперся. Днем приходи.
– Днем не могу. Занят, а подмениться некем. Давай, звони.
Продолжая бурчать, старикан включает настольную лампу, набирает на аппарате короткий номер, и, прикрыв трубку ладонью, произносит несколько неразборчивых слов.
Через минуту из здания показывается костюмированный.
Войдя в будку, слегка приподнимает правую бровь. В голосе, правда, никакого удивления не чувствуется.
– Добрый вечер, молодой человек. Слушаю вас.
– Решил вот на прощание справиться о здоровье нашего пациента.
– С ним все в порядке. Намеченные процедуры полностью прошел, переведен на амбулаторный режим.
– На амбулаторный? И на приемы является?
– Нет. Но это как раз свидетельствует о том, что надобность в дальнейшем лечении отпала. А вы, значит, покидаете наши края? – меняет он тему.
– Пора.
– Наверное, вы знаете, что делать.
– Знаю.
– В таком случае, счастливого пути!
Кивнув, костюмированный разворачивается и отбывает.
Если наш код доступа и повысился, то не настолько, чтобы расстилать перед нами ковровые дорожки.
Покидаем сторожевой форпост культуры, сворачиваем влево и в наступивших сумерках следуем вдоль забора, а затем и дальше. Достигаем дверей арсенального склада и костяшкой согнутого пальца выстукиваем плясовой ритм дракобойного заговора. Металлическая створка чуть отходит, пропуская нас внутрь.
– А я уж думал, ты совсем ушел, – встречает нас братуха приветственным словом.
– С дорогой требуется еще разобраться, – отвечаем в аналогичной манере. – Старое стрельбище в какой стороне располагалось?
– Где-то на востоке. Подъезд там, правда, был круговой, да и тот потом обвалом перекрыло. Наш призыв туда уже не возили, стрельбы перенесли в глиняный карьер за Мертвым лесом. Если надо, могу уточнить.
– Надо.
– Ты ведь не прямо сейчас отправляешься?
– Выспаться, наверное, следует.