Призыв - дело серьезное. Ошибка в ритуале
Шрифт:
— Гейл, а это всем подряд очевидно? — холодею от ужаса.
— Нет. Просто у меня очень хорошие очки, и способность видеть ауры на порядок сильнее развита, даже чем у нашего декана.
— Значит, мне не стоит слишком переживать, что меня разоблачат?
— А вот тут не могу сказать точно. Пока ты в академии, просто старайся не попадаться на глаза сильным некромантам и проклятийникам, которым пришло бы в голову проверять твою ауру. Это несложно, — она принимается готовить нам шокол. — Да и до выпуска осталось всего ничего. Но послезавтра нам придется отправиться во дворец для того, чтобы пройти второе испытание, и вот там может
— Нас будут проверять… Ну, конечно! — вскакиваю и мерю шагами вытоптанный ковер. — Гейл, скажи как внучка Фиолетового луча, чем мне это может грозить?
Мандрейдж жмет плечами и предполагает:
— Как сказал его императорское величество: «Если бы я приказывал казнить каждого только за помыслы дать мне в морду, давно остался без придворных». Я не припомню прецедента, чтобы в Тенидаре казнили только за светлый оттенок в ауре, мы же не какие-нибудь дремучие наирянцы (очень религиозное южное племя, которое не приемлет светлую магию и уничтожает всех ее представителей. Прим. автора). А ты не замышляешь ничего дурного. Ведь ты не планируешь государственный переворот? — проклятийница строго смотрит на меня.
— Нет конечно! — смеюсь, и она пододвигает ко мне парующую кружку со свежим ароматным шоколом.
— Даже если какой-нибудь менталист залезет к тебе в мозги, то обвинит разве что в краже гримуара. Бояться нужно скорее Аресу. Это ведь он здесь чужак.
— А ритуал, который я провела? Арес же не сам по себе очутился в Раадриме.
— М-да, об этом я не подумала. Тогда тебе определенно не стоит попадаться. Хорошо, если этот светлый тоже ничего дурного не замышляет, кроме того, как бы убраться отсюда подальше. Кстати, а откуда все-таки он к нам явился? Ты интересовалась, кто он такой и почему все еще здесь?
— Я… Я не знаю, — мямлю как не выучившая урок двоечница.
— То есть?
— Я думала, что он демон. Пыталась развоплотить, но не вышло. Тогда решила поговорить и выяснить что нужно, чтобы отправить его восвояси. На худой конец исполнить его желание или провести иной освобождающий плененную сущность ритуал, да только все пошло совсем не так.
— Что именно? — Гейл допрашивает меня с безмятежностью императорского дознавателя.
— Что-то случилось. И с ним, и со мной. Он вдруг взял и привязал меня к себе. Надел ожерелье, которое превратилось в татуировку. Крылатое солнце вот здесь, — прикладываю ладонь чуть ниже ключиц. — А я… Вездесущий! Гейл, в тот миг я чуть было не позволила ему делать с собой все, что угодно, — заканчиваю шепотом, краснея от корней волос до пяток. — Каждый раз, когда Арес Дарро оказывается так близко, все сводится к поцелуям, а я даже не знаю, настоящее ли он назвал мне имя или нет!
— И вот мы возвращаемся к моему первому вопросу. Тебе все это нравится?
— Нет конечно! Моя жизнь, такая простая и размеренная, катится к йархам вместе с мечтами и планами. Ну зачем мне сейчас жених, Гейл? Да еще светлый, явившийся в наш мир неизвестно откуда!
— Не уходи от ответа! Тебе нравится с ним целоваться или нет. Он тебе приятен как мужчина?
— Да! Мне нравится с ним целоваться! И как от него пахнет! И когда он так близко, когда прижимает меня к себе, я словно растворяюсь, и становится так легко и приятно! Йархи! Гейл, я странно себя чувствую. Стоит ему оказаться рядом, у меня внутри все переворачивается. Я одновременно хочу сбежать на край света и забиться там в самую
— Ты просто влюбилась. Это нормально.
— Да? — удивленно поднимаю глаза на подругу. — Но ведь я совсем его не знаю!
— Кому это мешало? Если тебе будет легче, знай: порой, когда Жак витиевато треплется о чувствах, мне хочется наложить на него смертельное проклятье и наблюдать, что будет. А потом он, словно что-то понимает, замолкает и берет меня на руки. Целует и несет в постель…
— Гейл! — выдыхаю, прикрывая рот ладонью. — Вы что? Вы занимаетесь… этим?!
Уму непостижимо! Высшая аристократка, внучка самого главного проклятийника Тенидара творит такое с простым артефактором?! Жак Даманн ведь даже не аристократ, а сын простого ювелира, хоть и весьма талантливого. Но любому ясно, у этих отношений будущего нет.
— Мы любим друг друга, но я ведь Мандрейдж. Такого мезальянса никто не допустит, — вторит подруга моим мыслям. — Как только родители подберут мне подходящего мужа, придется забыть о своих чувствах к Жаку. Поэтому предпочитаю наслаждаться жизнью сейчас, пока это еще возможно.
Стекла очков проклятийницы подозрительно запотевают, маска невозмутимости дает трещину, лихорадочный блеск глаз выдает ту бурю эмоций, что бушует внутри. А я вдруг понимаю, как мало у этих двоих осталось времени. Через две недели мы все получим дипломы, и все! Учеба закончится, и этот роман — тоже!
А чувства? Как же быть с ними? Их же не отключишь простым росчерком пера на бумаге?
В горле встает противный ком, мешая дышать.
— Ох, Гейл! Какая же я слепая! — дотягиваюсь и заключаю подругу в объятия.
Душу рвет так, словно это для меня все решено. И это именно мне не суждено быть рядом с тем, кого люблю. Эта пауза и объятия дают нам обеим время успокоится.
— Но как же брачная ночь, Гейл, — вдруг пугаюсь. — Что скажет твой новоиспеченный муж, когда узнает, что ты уже не девственница?
— Я была невинна, и точка. Это подтвердит любой врачеватель, — в голосе подруги лязгает сталь, она хищно улыбается: — И пусть только попробуют сказать что-то иное. Кстати, — она на долгое мгновение задумывается. — А ведь твоя комната сейчас защищена не хуже, чем хранилище проклятых артефактов моего деда. Значит, твой светлый не так-то прост, — проклятийница возвращается к моей проблеме.
— Угу. Силен как тысячелетний лич-архимаг, — в моей шутке кроется добрая доля правды.
А ведь действительно, какая прорва магии нужна, чтобы одним щелчком пальцев установить подобную защиту. Специалист по магической безопасности провозился бы полдня, чтобы такое сделать. Да ведь я ее через себя пропустила там на арене. Ощутила, каково это. Такую силищу не сдержать и не остановить. Арес Дарро — маг из другого мира, но не все ведь там такие же, как он? Или все?
А еще я видела, как он сражается. Нет. Он точно не такой, как все. Но кто же тогда? Какое положение занимает? Впервые всерьез задумываюсь об этом.
Гейл, не мешая мне размышлять, задумчиво стучит по вытянутым в трубочку губам подушечкой указательного пальца.
— Знаешь, у меня есть одна безумная идея, — нарушает повисшее молчание она.
— Какая?
Лихорадочный блеск глаз проклятийницы за защитными стеклами очков выдает крайнее возбуждение. Также она себя ведет, только когда разрабатывает новое проклятье.