Призыв мёртвых
Шрифт:
— И Дахнишев, — вырвалось у нее прежде, чем она сжала губы.
— Генерал?
— Трое великих людей остались там, у подножия утеса. Гориан сделал то, что сделал. И я не могу тешить себя надеждой, что кто-то из них спасся. — Келл нахмурилась. — Откуда ты знаешь про моего мужа?
— С моей стороны было бы неосмотрительно высказываться насчет будущего. Могу лишь присоединиться к твоим надеждам на то, что твой муж и Дел Аглиос остались живы. И тот и другой очень пригодятся в грядущие дни.
— Тут я с тобой согласна. Но ты не ответил
Рутрар помедлил, обдумывая свои слова:
— Муж и жена стоят во главе отборного легиона Конкорда… Это известие распространилось по всему королевству Цард.
— Правда? — Келл усмехнулась. — Вот уж не знала, что сподобилась такой славы.
— Теперь, познакомившись с тобой, я должен просить прощения. Мы считали это слабостью вашего Адвоката. Опытом, обреченным на провал. — Рутрар смущенно улыбнулся. — Шуток среди солдат на сей счет ходило хоть отбавляй. Можешь себе вообразить.
— Да тут и воображать нечего, я их все слышала. Солдаты есть солдаты, как у вас, так и у нас. Но уверяю тебя, Рутрар, опыт оказался не так уж плох. Во всяком случае, оправдывал себя, пока не появился Гориан.
Рутрар кивнул.
— Я не сомневаюсь, генерал. Только не я.
Очередной приступ боли заставил Гориана схватиться за бока. Он положил тяжелую ладонь на плечо Кессиана, и мальчик пошатнулся. Мертвые, маршировавшие вокруг предводителя Тидиола, все как один покачнулись, хотя и устояли. Кровь стучала в его висках, ноги онемели. Так продолжалось недолго. После сбоя ритма Тидиол оглянулся, на его физиономии угадывалась озабоченность. Гориан помахал ему рукой в знак того, что все в порядке.
— Почему бы тебе не вернуться в повозку, отец? — спросил Кессиан.
— Командиру не положено отдыхать, когда его войска на марше, — ответил Гориан. — К тому же со мной все в порядке. Все в полном порядке.
Они с Кессианом шли ярдах в тридцати позади мертвых, ведомых Тидиолом и Рунаком. Предводители поддерживали темп, а каркулас не давал мертвым упасть. Карку везли на повозке, которую тянули крестьянин с попавшегося на пути хутора, три его сына и еще четверо каких-то людей. Их смерть навела Гориана на свежие мысли.
До сих пор он не мог полагаться на лошадей или быков, а использовать солдат как тягловую силу казалось неразумным. Между тем было бы совсем неплохо появиться на поле следующей битвы с чем-то большим, чем обычное оружие. Например, с боевыми машинами. И может быть, выстроив в первой шеренге тех, кто не может сражаться, но вполне может лишать врага воли. Разве не долг богов использовать своих подданных мудро и возлагать на каждого ту задачу, для исполнения которой он наилучшим образом подходит?
У южной оконечности Тарнских топей находился Асфорт, город, славный своими механиками и оружейниками, один из важнейших центров производства онагров, баллист и катапульт. Вот что существенно увеличит его силу и возможности, а те несколько сот солдат, которые находятся сейчас впереди,
— Отец, прошу тебя. Тебе нужно отдохнуть.
Гориан посмотрел вниз, на сына. В выражении его лица угадывались не только сочувствие, но и забота.
— Ты воображаешь, мальчик, будто видишь проявление слабости, но это не так. Да, усилия, необходимые, чтобы сознательно управлять таким множеством народа, не могут не утомлять. Ты и карку другое дело, у вас нет понимания. Но я чувствую их, чувствую мой народ. Все они вместе и каждый по отдельности связаны со мной незримой нитью, которую я не могу разорвать. Я есть дерево, и корни мои распространяются повсюду сквозь землю. Мои люди — это новые побеги, пробивающиеся из почвы. Я заставляю землю питать их, и они обожествляют меня за мою заботу.
Поэтому, Кессиан, не думай, будто я слаб. Я сильнее, чем ты можешь себе представить. Но вместе с могуществом порою приходит боль.
Лицо Кессиана ничего не выражало.
— Юным умам не под силу постичь труды богов.
— Но ты не бог, отец. Ты Восходящий.
— Для тебя, может быть, и не бог, но ты ведь мой сын. Но для них, для мертвых, получивших от меня новую жизнь, кем еще, по-твоему, я могу быть?
— Но ты плохо выглядишь, отец, — гнул свое Кессиан. — По всему лицу какие-то пятна, короста…
Гориан потрогал свою левую щеку и улыбнулся. Впрямь корка какая-то и чуть ли не трескается.
— Я близок к самой земле. Разве это не правильно, обзавестись по такому случаю новой кожей? Восходящий всегда избирает те стихии, которые ему ближе всего. Я избрал силу деревьев и мощь земли, стал ими, и они стали мною, как огонь — твоей матерью.
— Ты ведь не сделаешь ей ничего плохого?
— Я никогда не мог сделать ей ничего плохого, — заявил Гориан. — Мне хочется, чтобы мы сделались одной семьей, как и должно быть. Это одна из причин, побуждающих меня к тому, чем я сейчас занимаюсь. Это все для вас, для тебя и для нее. Ну а сейчас, пожалуй, мне и вправду лучше залезть в повозку. Ты поможешь мне подняться туда?
— Конечно, отец.
Казалось, у Кессиана слегка перехватило дыхание — надо полагать, он вообразил себе дивный новый мир, которым правит их семья, первая семья Восходящих. Могучую, безграничную божественную империю. У Гориана, например, при одной мысли об этом восхищенно замирало сердце.
Он позволил Кессиану помочь ему взобраться на повозку, после чего отослал мальчика назад к предводителю Тидиолу, чтобы он побольше узнал о мертвых и об управлении ими. Коль скоро ему в не столь отдаленном будущем предстоит стать военачальником собственной армии, Кессиан должен как можно лучше разобраться в нюансах энергетической подпитки, позволяющей каждому отдельному персонажу действовать в общей массе, и во взаимном обмене энергией, делающем эту массу более сильной, чем простая совокупность индивидуальностей.