Призыв ведьмы. Часть четвертая

Торен Эйлин

Это был не он, не Рэтар. Он видел свои руки, но на них не было нити, что Хэла завязала на его запястье. Сейчас нить была под всегда надеваемой им лёгкой части защиты рук, он чувствовал её натяжение под кожей. Во сне он глянул на себя, отчаянно пытаясь понять, что происходит.

— Хэла, — позвал он… позвал голосом Тёрка.

Ведьма открыла глаза и Рэтара выдернуло из сна.

Он с болью втянул воздух, очнувшись в неизмеримом отчаянии. А в камере напротив избитый, весь в крови на полу лежал его тан.

— Роар, — прошептал Рэтар

с надломом, — что же ты натворил, парень?

Глава 11

Роар с трудом открыл глаза. Попытался пошевелиться. По ощущениям было понятно, что ребро, если не сломано, но основательно треснуло. Били его очень добротно, со знанием дела и от души. Потому что боялись, несмотря на то, что не было у него возможности сопротивляться.

Сколько стражников было? Восемь, может десять… когда зарычал на великого его сразу ударили сзади по голове, ударили со всей силы, которая свалила бы кого угодно, но не его.

Рука потянулась к ране на затылке.

— Очнулся? — хриплый голос Рэтара прогромыхал по голове с силой, потому что отразился от пустых коридоров судебного двора.

Неужели тан тоже тут?

Ещё когда Роара вели к великому, он видел своего ферана, идущего в сопровождении трёх стражников, но почуяв неладное, а потом, услышав от правителя, что феран Изарии теперь он, Роар, подумал, что такого как Рэтар запрут не в камеры под домом суда Ирнэ-Халаяс, а закроют в покоях, оставят под стражей.

Хотя, дурак, конечно — феран Изарии был слишком опасен, такого как он необходимо было запереть под замок, и камера с решёткой самое то. Как и для самого Роара.

— Сколько я тут? — как только понимание произошедшего снова его заполнило, скрутило животным страхом, ужас проник в кровь причиняя боль.

— Праздник был вчера, точнее сейчас темень, — отозвался Рэтар с сожалением. — Как тебя… боги… Роар! Я же попросил быть благоразумным, парень!

Благоразумие… чтоб им всем провалиться со всеми этими поучениями, со всеми этими — держи себя в руках, Роар!

Он был зол. Он был в отчаянии. Ему хотелось выть, хотелось ковырять камни, разбирая стены или пол камеры. Он был готов рвать и метать, неистово и беспощадно, несмотря на боль. Но он заперт и его ждёт смерть. Теперь уже точно. Смерть, как успокоение. Но покоя не будет, потому что там была его Милена, его маленькая, светлая девочка и его выворачивало наизнанку от понимания, что прийти на помощь ей он не может.

Когда пришло это проклятое приглашение, которое было как приказ, Роара почти вывернуло.

Накануне он взвился, потому что Милена попала во двор, где был мёртвый Шерга, была эта отвратительная баба, его мать. Она стенала и выла, надев не положенный ей траур, даже ятсай сплела, и все они ждали от неё чего-то подобного, но вот яд, да ещё такой сильный!

Эта тварь чуть не погубила дом вместе с собой.

Когда

митар увидел смерть Дэшаи и услышал в подтверждении догадки название яда, внутри всё заледенело. Взгляд метнулся к Милене и стало совсем плохо. Она могла погибнуть, в отличии от него, которого скорее всего спасли бы.

Очередное осознание возможной потери взвило его до безумия. Он налетел на неё, налетел на Брока, рядом с которым она стояла, и который должен был её увести, который обязан был не допустить её присутствия при этой скверной сцене, не только выступления матери Шерга, но и её последующей смерти.

И Милена разозлилась на Роара, попыталась накричать, хотя у бедняжки всё ещё не было голоса. И понятно, что он был не прав, но как обычно осознание приходит уже после того, как натворил дел. И тогда она ушла, а Роар выпустил гнев на Брока, но сына Рэтара не так просто было прижать.

Из всех равных, кто был в ближайшем окружении Горанов, Брока митар уважал наверное больше остальных. По крайней мере из тех, кто был младше самого Роара. Сын Рэтара был серьёзен и опасен. В отличии от Элгора, в котором было много дерзости, пылкости, наглости, Брок был спокоен и хладнокровен. Почти всегда держал себя, был очень похож на отца, а главное всеми силами пытался сделать так, чтобы отец им гордился.

Юношу невозможно было пробить, достать, уколоть — он всегда был настороже. И конечно это была заслуга Тёрка и Миргана. Они оба сделали всё, чтобы не только защитить сына своего брата, но и выучить его, чтобы сам мог за себя постоять. И он мог. Уравновешенный, вдумчивый, невозмутимый. Отличный воин, отличный разведчик. На войне мальчишке доверяли достаточно серьёзные вещи и он справлялся с ними безупречно.

Роар стоял и смотрел в ледяные, как у тана, глаза полные вызова. Парень был зол из-за Милены. Митар видел ту заботу, которую юноша проявлял к белой ведьме. Ревновал ли Брока к Милене? Да, очень. Правда Роар точно знал, что честь не позволит сыну Рэтара пойти дальше дозволенного. В этом митар был полностью уверен.

Но главное, что Роар получил от мальца словесную оплеуху, весьма увесистую и отрезвляющую. Брок указал на то, что митар не давал Милене продыху, что если бы была возможность запер бы и не давал увидеть свет. А это глупо и уж точно ничем ей не поможет.

И мальчишка был прав. Чтоб ему Роару провалиться — ребёнок был прозорливее взрослого мужика!

Митар запер бы свою девочку и спрятал от всего мира, потому что слишком тут плохо, потому что громадой лежало осознание, что сделает ей больно. Весь это мир и он сам.

А когда смотрел на это проклятое приглашение, понимал, что загнан в угол.

Началось, вот оно!

В ярости добрался до ферана, попытался сопротивляться, но куда там? Рэтар и глазом не повёл. Да и чего ему переживать? У него была Хэла! Она была полна невероятной мудрости, она была основательной, сильной. Она даже порку простила!