Про что кино?
Шрифт:
— …Цель этой рубрики — это совершенно новый подход к хорошо известным историческим событиям нашей страны и вообще всего мира… — послышалось с экрана.
— Ой, Курехин, Шолохов, — радостно сказала Нина.
— …Вот, обратите внимание: вот фотография Ленина в его рабочем кабинете. Посмотрите сюда. Видите? Никто из исследователей не обращал внимания на тот странный предмет, который находится у него рядом с чернильницей…
…Поразителен тот факт, что Ленин, человек, которому посвящены миллионы монографий, исследован каждый день жизни его, творчества, и все ученые, исследователи, обошли вниманием этот очень странный предмет. Он почти на всех фотографиях, где Ленин в рабочем кабинете. Посмотрите — рядом с чернильницей.
— О
И они стали слушать внимательно.
— …Читая огромную переписку Владимира Ильича, гигантскую совершенно, с разными людьми, однажды я наткнулся на фразу из письма Ленина Плеханову. Фраза звучит так: «Вчера объелся грибов, чувствовал себя изумительно».
…И уже доказано, что личность мухомора гораздо сильнее личности человека. Если человек с детства принимает грибы, мухоморы, то они потихонечку становятся его собственной сутью и вытесняют его собственную личность. То есть человек потихонечку превращается в гриб.
…То есть я просто-напросто хочу сказать, что Ленин был грибом. Грибом, более того, он был не только грибом, он был еще помимо всего радиоволной. Понимаете?
В доказательство собеседники с серьезными лицами приводили аргументы: сходство разреза ленинского броневика и грибницы мухомора, «нинель» («Ленин» наоборот) — французское блюдо из грибов… Ольга Алексеевна сидела с неподвижным лицом… Это же просто нечестно — пинать тех, кто не может себя защитить! Это сталинские, между прочим, методы — уничтожить словом, унизить, издеваться! Решение о запрещении издевательских насмешек над партийными руководителями принято в 1926-м году… А Нина, казалось бы, близкий человек, от которого она вправе ждать душевного понимания, поглядывает на нее, как бы приглашая повеселиться вместе, она забыла, что для нее Ленин, или не посчиталась с ней…
— …Обратимся теперь опять же к документальным свидетельствам. Вот я сделал выдержку из письма Клары Цеткин Розе Люксембург: «Вчера был Володя, очень торопился, просил что-нибудь быстро перекусить. Особенно хотел грибов». Как вам это нравится?
На фразе «Как вам это нравится?» Ольга Алексеевна встала, выключила телевизор и, посмотрев на согнувшуюся, похрюкивающую от смеха Нину, сказала:
— Ты мне больше не дочь.
— Они гениально построили передачу, не сразу говорят, что Ленин… э-э… гриб, а как бы рассуждают, приводят цитаты… Но это же шутка, — примирительно сказала Нина. — Виталик говорит, что Курехин — лучший современный симфонист, в его «Поп-механике» люди, танцы как музыкальные партии в симфонии… А насчет Ленина — это просто шутка…
Нина улыбалась — ведь если говорят «ты мне больше не дочь», значит, она была дочерью! Ольга Алексеевна молча развернулась и вышла, зачем-то захватив со стола альбом «Государственный Эрмитаж», демонстративно хлопнула ладонью по выключателю, оставив Нину в одиночестве и в темноте.
«В 1924 году на Втором съезде Советов СССР было принято решение увековечить имя Ленина, что выразило волю народов нашей страны…» — написала Ольга Алексеевна. Она сидела на кровати, опершись на подушку, держала на коленях альбом «Государственный Эрмитаж», используя его как подставку. У себя дома она была на нелегальном положении, писала, скрючившись на кровати, не могла писать ни на кухне, ни в гостиной, туда могла зайти Нина, а дверь кабинета Андрея Петровича не открывала с того дня. Ольга Алексеевна дописала первую фразу, зачеркнула. Слишком наукообразно, как будто лекция.
…«Город-герой Ленинград, второй по величине и значимости город Советского Союза, колыбель Великой Октябрьской социалистической революции, по праву носит имя вождя мирового пролетариата. В середине семидесятых Ленинград давал стране сорок тысяч выпускников вузов ежегодно, в городе работало две с половиной тысячи библиотек, в которых находилось 149 млн экземпляров
В мае Ленсовет после долгих дискуссий постановил провести городской референдум, предлагаемый на референдуме вопрос «Желаете ли Вы возвращения нашему городу его первоначального названия — Санкт-Петербург?» был обращен к каждому ленинградцу, в том числе к Ольге Алексеевне. Ольга Алексеевна не желала названия «Санкт-Петербург».
…Цифры, проценты… Пожалуй, это сухо, несовременно, сейчас модно убеждать горячо, темпераментно, как Собчак, кумир молодежи. Витя со своими экономистами, Нина со своими телевизионщиками любят его страстно. На вопрос о переименовании города Собчак ответил: переименованием «мы дадим городу шанс на возрождение…» — и стал личным врагом Ольги Алексеевны… Резко чиркнув по листку ручкой, прорезав глянцевую обложку альбома, она начала заново.
«Всем в мире известен Ленинград, город Ленина. Это Ленинград выстоял в тяжелейшей блокаде, вписал свое имя в историю военных побед нашей Родины. Это на кладбище Ленинграда, на Пискаревском кладбище, захоронены тысячи советских людей, ценою собственных жизней отстоявших от фашизма Советскую Родину. А героические защитники Ленинграда, как быть с ними? Отнять у города его имя — это попытка вычеркнуть из памяти народа страницы нашей истории. Люди старшего поколения понимают, что именно Ленинград — это память о героическом прошлом, трудовое настоящее, уверенность в будущем. Сознание молодежи отравляют люди, ненавидящие все советское, все наше, стремящиеся осмеять…» …Нет, оплевать… «оплевать все, что нам дорого, эти люди хотят вернуть городу имя, связанное с самодержавием, хотят, чтобы наш город снова стал Санкт-Петербургом, символом капитализма, городом роскоши эксплуататоров и нищеты бесправного народа. Мы хотим жить в таком городе?» Ольга Алексеевна вздохнула — в конце концов, даже с точки зрения языка как звучит «Санкт-Петербургский обком КПСС»?.. Над нами будут смеяться! Ольга Алексеевна не могла терпеть, когда смеялись над страной. Когда они с Андреем Петровичем ездили за границу, СССР уважали и боялись, и она чувствовала себя частицей общей силы.
…Пожалуй, про Санкт-Петербургский обком КПСС она не будет писать. Язык — это для нее очень важно, для других нет.
Вечером 17 мая Ольга Алексеевна спрятала в тумбочку свою то ли статью, то ли просто крик души, и на этом, казалось, все. Но нет, не все! Этот так глубоко ее оскорбивший Нинин смех над «Лениным-грибом»… Ленин, такой по-человечески дорогой ей человек, всегда занимавший особенное место в ее душе, — гриб?! Нинин смех пробудил в ней какие-то глубинные процессы, и она, как молодец, належавшийся на печи, проснулась и сказала: «Нет, ребята, это уж слишком!» Ольга Алексеевна вступила в организованный ленинградскими коммунистами комитет «Защитим Ленинград», правда, тому был еще один толчок — чумазый малыш во дворе распевал: «Пишет Ленин из могилы: „Не зовите „Ленинград“, это Петр Великий строил, а не я, плешивый гад“». Ольге Алексеевне, такой строгой к языку, не показалась нечестной двусмысленность названия «Защитим Ленинград», она именно так чувствовала — и Ленинград, и Ленин, и чумазый малыш нуждаются в защите.
Что это было, совпадение физического облегчения и невозможности равнодушно пережить оскорбление? Или она снова почувствовала себя нужной? Или просто выздоровела? Приливы, редкие, слабые, не стоящие внимания, как волнишки после шторма, почти перестали ее мучать, и дурные ночные мысли ушли, — осколок кривого зеркала попал в глаз, а теперь выскочил, она его выплакала. И все уже виделось в ином свете. Ариша — прекрасная мать… Алена — как могла она назвать любимую дочь матом… Зять — хороший еврейский мальчик… с Ниной она помирится. Все уже виделись в ином свете, все, кроме Андрея Петровича. С ним — нет, никогда.