Проблема шести
Шрифт:
Журналисты услужливо посмеялись.
– Как бы там ни было, всем понятно, о чем идет речь. Не скажу, что мы сразу поняли, какой ящик Пандоры открывается, хотя очень многие утверждают, что именно мой скромный вклад стал важным.
Многие уверенно кивнули и продолжили записывать.
Чжан подошел снова к огромному окну и посмотрел на океан. Ему не очень хотелось проводить эту пресс-конференцию, еще раз рассказывать, откуда они пришли и где сейчас находятся, но если уже стал мировым лицом Проблемы шести, то, помимо миллионов льгот и привилегий, есть и некоторые обязанности.
Самое главное, он совсем не хотел возвращаться в прошлое, в те годы, которые были не очень далеко, чтобы все забыли, как все обстояло на самом деле, но достаточно давно, чтобы вырос миф, эпос о главном событии в истории Земли.
– Так или
Чжан немного опасался, что рассказывать этим подготовленным людям, многие из которых были старше его самого и гораздо образованнее, базовые основы слишком самонадеянно, но ничего не произошло.
Все с разными чувствами, но ловили его слова, его рассказы о том, как все начиналось. Ведь некоторое время сама эта история развивалась незаметно для остальных, а когда информация проникла в широкие массы и была основательно освоена, многие первоначальные события оказались забыты и практически не подлежали правильному восстановлению и толкованию.
– Что мы имели, – еще раз повторил Чжан задумчиво. – Как вы знаете, мы нашли новый элемент, который не просто не может существовать, как мы тогда думали, но и не рассматривали даже такой вероятности. Свинец двести двадцать шесть. Чудо-свинец его тоже кое-кто называет. Восемьдесят два протона и сто сорок четыре нейтрона, электрически нейтральный и… – Он замялся. – Имеющий большой период распада. Тогда, в те годы, сразу родились сотни гипотез, одна сложнее и абсурднее другой, но одна из них не то чтобы попала в цель, но смогла описать ту стадию Проблемы шести довольно верно. Это была моя идея, моя гипотеза. Я ее озвучил на одной конференции, где был в качестве приглашенного гостя, человека, который находился практически у истоков, но, конечно, у меня не хватило знаний и математического аппарата, чтобы все расписать досконально. Математики и физики-теоретики, которые случайно там оказались, заинтересовались моим докладом, приняли мои тезисы в работу и смогли постепенно подвести базу под них.
– Мистер Чжан, – подал голос один из политических журналистов, высокий красивый седовласый афроамериканец. – Мы знаем в той или иной степени эту историю, они была пересказана разными людьми и с небольшими вариациями, но примерно одинаково. Не стоит преуменьшать свои заслуги. Я прекрасно помню те дни, теории сыпались действительно каждый день, и под них пытались создать хоть какую-то математическую базу. Это если учесть еще, что постепенно приходили новые данные о Проблеме шести, и то, что вчера обосновали и доказали, пришедшие сегодня данные перечеркивали полностью, и приходилось начинать с нуля. Не так часто в истории вообще бывало, а в последние века тем более, что вал информации о чем-то абсолютно новом лился таким потоком, что армия ученых не успевала все переваривать. Обычно же бывает в каждой отрасли пара новых фактов, и их приходится выжимать по полной и исследовать абсолютные мелочи. Но не здесь.
– Спасибо, мистер…
– Лин, Джонатан Лин. Я из…
– Да, я знаю, откуда вы, мистер Лин, – улыбнулся Чжан. – Передавайте привет Деборе.
– Передам, конечно. – Высокий афроамериканец немного поклонился.
– Да, вы все верно сказали, мистер Лин. – Чжан прошелся немного к кафедре, которая стояла чуть поодаль. – Да, я первым предложил принять, что у нас есть именно какое-то превращение шести протонов в шесть нейтронов. Это было сенсацией, которой, наверное, никогда не было в истории человечества. Сначала научной, а потом и общей. Вы все прекрасно помните, какие несуразные и, на наш современный взгляд, глупые были первые применения суперсвинца.
Многие кивнули.
– Куда его только не засовывали и где не применяли. Даже в подводных поселках, стадах морских животных. Кто-то даже пытался по ним гадать или втайне засовывать в земные радиевые и свинцовые руды и металл, чтобы с помощью него как-то заразить и нормальные изотопы. Все были при деле, но ничего толкового не вышло. Затем, как вы все помните, постепенно та партия, которую я добыл и к которой приложил непосредственно руку в самом начале, постепенно разошлась по лабораториям и ядерным центрам, и больше не было. Весь мир стал ломать голову, что это, какая-то аномалия? Или как назвать? Потому
– Перво-наперво мы выяснили, что все-таки это не очень стабильный изотоп свинца, – подал голос какой-то азиат со второго ряда, кажется филиппинец.
– Спасибо. Да. Если в природе такой изотоп не мог бы существовать даже самое малое количестве времени, то этот материал существовал. Да, он распадался в итоге до свинца обычного, двести восьмого, но тогда мы этого не знали. Те «лишние» нейтроны почему-то все-таки распадались на протон, электрон и электронное антинейтрино, ну или антипротон, позитрон и нейтрино, что крайне редко, но все равно бывает. Мы пока не понимаем, почему разные типы распада происходят, и не знаем четкой корреляции, но это уже слишком узкие вопросы, оставим их. Вероятность первого или второго распада нейтронов никто не может понять, потому что они не подчиняются никаким законам статистики. Каждый раз мы совершенно случайным образом получаем или электрон и антинейтрино, или позитрон и нейтрино. Сразу скажу, механизмы распада лишних нейтронов мы пока не знаем, есть очень интересные и перспективные исследования, и я надеюсь, что они когда-нибудь нас куда-то приведут, но пока ответов нет. Пока на данный момент нам важнее другое. Нейтроны распадались, это факт, и каждой частице мы нашли применение на Земле и дальше.
Кто-то кивнул, другие нахмурились от такой большой предыстории. Ведь они пришли сюда не поэтому.
– Протоны всегда найдут свое применение, здесь я даже говорить ничего не буду, пучки уже практически на каждом шагу. Электроны тоже, здесь я оставлю эту тему, областей применения этих частиц, как из них собирают лучи и как используют, великое множество. Как в Китае, так и в других странах. Вот дальше начинается интересное. Потому что позитронов в нашем… – Он запнулся. Здесь начиналась область предположений и гипотез, очень не хотелось ошибиться, ведь чуть повернешь не туда, накинутся пираньи и из научного сообщества, и политические враги, что великий и ужасный Чжан делает такие глупые ошибки и следует его свергнуть с пьедестала. – В нашем мире, который состоит из вещества, не так много. А тут мы без особых усилий имеем постоянный источник их. Это было редкостью. Конечно, сразу же нашли применение этой антиматерии. От медицины, где используется в очень многих направлениях и стало практически панацеей, до энергетики, где есть тоже очень многообещающие изыскания. Иметь практически в неограниченном количестве позитроны, пусть и не очень мощным потоком, дорогого стоит.
– Вы говорите про аннигиляцию? – снова подал голос смелый азиат, на которого тотчас же зашикали соседи.
– Да, про нее. – Чжан погрузился в свои мысли, и на крохотную долю секунды проскочила тоска по тем далеким денькам, когда он был простым инженером, жизнь была проста и понятна и его горизонт мечтаний и тревог не превышал нескольких месяцев. – Да, мы пока не можем в полную меру использовать это, но потенциально упомянутую возможность иметь здорово… Это не вопрос завтрашнего дня, но наши дети или внуки будут иметь практически бесплатный источник энергии. Да, это зависит от общего количества радия, который переходит в наш суперсвинец, но все-таки. Третий тип частиц, который мы используем сейчас… Прямо скажем, грубовато. Как использовать небольшой лабораторный ускоритель для обточки валуна.
– Мистер Чжан, вы подводите к нейтрино, антинейтрино и их спутанности?
– Совершенно верно. Сейчас мы начинаем это использовать в качестве связи, и огромный пласт проблем сразу ушел, но пришел на его место другой, еще больший, связанный с реализацией новых технологий. Уже сейчас на основе спутанности мы можем без особых проблем иметь постоянный, не зависящий от расстояния контакт с любой точкой Земли, не связанный с помехами, радиациями и прочим. Активно развивается связь с автоматическими научными и изыскательскими базами на Марсе и астероидах. Очень перспективно и для связи в масштабах Солнечной системы, а там, возможно, и по экспоненте сможем прыгнуть в масштабах, пока, по крайней мере, мы не видим физических или технологических ограничений. Правда, сейчас связываться особо не с кем. Или же взять хранение данных.