Проблема шести
Шрифт:
– Все верно. Так зачем тебе железная дорога? Разве шаттлы не удовлетворяют? Из одной точки в другую не так сложно добраться, а если нужно еще сэкономить или большой груз, то с выходом на орбиту и сходом в нужной точке.
– Представь только. – Роман зажмурился от удовольствия. – Сел в поезд, без разницы открытый или закрытый, и быстро уже прибыл на нужное место.
– Если месторождение будет выработано и надо будет передвигаться куда-то в другое место? Что делать с этой дорогой?
– Можно и относительно мобильную инфраструктуру. Сопротивления воздуха здесь нет, больших
– Я так и не понял, зачем эта дорога тебе нужна?
– Тут все просто. Когда приземляется очередной груз или отправляется, то поднимает ракета столько пыли, что она забивается везде, и приходится чистить все поверхности. А кары наши любимые, конечно, хороши, но, пока проедешь по бездорожью, уже все кости будут сотрясены, даже при такой маленькой гравитации.
– Так что с нашим грузом? – аккуратно вернул Фэй разговор в нужное русло.
– А? А все нормально, не переживайте. Это свинец двести двадцать шесть, вы все определили правильно.
Фэй замолчал.
– Повтори, пожалуйста. Не расслышал.
– Обычный свинец двести двадцать шесть. Ты так смотришь, будто это что-то необычное.
Фэй ошеломленно смотрел в экран и только после этого понял, что это шутка.
Они рассмеялись.
– Так мы все верно сделали? Нет никакой ошибки у нас на станции или проблем с оборудованием?
– Я не знаю насчет всей станции, но ваши первоначальные и повторные анализы были верны. Те, которые я видел, конечно.
– И как такое может быть? Как думаешь?
Роман пожал огромными плечами, полез куда-то вниз под стол и налил себе что-то в кружку.
– Сложно сказать. Но мое начальство уже связалось с твоим, не знаю, думаю, они договорились как-то насчет того, чтобы информация никуда не распространялась. Сейчас, наверное, думают, что с этим всем делать.
– Ты уверен? Ваш ускоритель же довольно… почтенного возраста.
– Да, он старый и был законсервирован несколько десятков лет. Когда мне дали команду его подготовить к работе недавно, я был немного удивлен. Там управляющий блок сейчас выглядит очень архаично, и тех, кто разбирается во всех строках, думаю, уже нет в живых. Да, можно поднять все архивы на Земле и разобраться досконально, но у нас не было на это времени, как я понимаю? Мне сказали просто сделать анализ поступившего материала.
Фэй кивнул:
– Не может быть ошибки?
– Все может быть. Он, как ты правильно сказал, довольно старый, но очень надежен. Я в нем полностью уверен. К тому же, – Роман ухмыльнулся, – по теории вероятностей и отказов какой процент, что у двух независимых наблюдателей, на двух разных базах и оборудовании случится одинаковая ошибка?
– А радиация?
– А радиация не такая, как должна быть при обычном радии двести двадцать шесть.
– То есть…
– То есть вы все правильно выдали. Это свинец двести двадцать шесть. Шесть лишних нейтронов. Шесть протонов, которые, по нашим представлениям, притворяются нейтронами.
Фэй задумался и почесал лоб:
– Послушай, Роман… Я не ученый, как ты знаешь, я инженер. Может, многое из университета Цинхуа забыл, это сколько лет назад было,
– Насчет стабильно, мой друг, я бы пока не горячился. Радиация немного плавает, но это не самое главное. Вернее, это очень важно, но мы не понимаем причину.
– Как и мы в свое время не понимали.
– На вашей станции осталась большая часть этой партии. Что говорят датчики и системы?
– Все по-старому. То есть ничего не понятно. Но давай вернемся. Так как это может быть? Что это, нейтроноизбыточность или протононедостаточность?
Роман хохотнул, сделал глоток и задумался:
– Ты хочешь, чтобы я сейчас тебе поведал серьезный парадокс, над которым ломают голову лучшие физики как минимум Китая, а может, и России? Со всеми математическими выкладками?
– Нет-нет, ни в коем случае, – весело отмахнулся Фэй. – Просто давай пофантазируем. Здесь же только мы, мало ли что могут наговорить два едва знакомых мужчины за стаканом чего-то бодрящего?
Роман улыбнулся и задумался:
– Хорошо, давай пофантазируем. Что мы имеем, что вы нашли. У нас есть материал с крайне необычным строением ядра, правильно? Это свинец, судя по количеству протонов, но нейтронов слишком много, чтобы все было хоть в каком-то равновесии или стабильности.
– Да. Может, на серьезных ускорителях на Земле или на орбите уже создавали такое, но это единичные атомы, думаю, или десятки в крайнем случае, и они сразу распадались. Это такое, скажем, насилие над естественным ходом природы, что самая ткань нашей вселенной отвергает такое и все распадается на более подходящие местным законам частицы.
– Согласен. Давай тогда условимся, что у нас странный свинец с переизбытком нейтронов, а не радий с недостатком протонов.
– С недостатком протонов и, соответственно, избытком нейтронов. Не забудь, в нашей странной партии в атомах по сто сорок четыре нейтрона, а в нормальном радии всего сто тридцать восемь.
Роман удивленно посмотрел на него, а потом кивнул:
– Точно, я что-то не подумал об этом. А может, и подумал, но мысль не отложилась. Да, тогда точно давай считать эту партию свинцом с двумя странностями, а не радием. Ну просто пока эта партия больше себя ведет как свинец, пусть и странный, а не как радий. Так сказать, малодушно используем бритву Оккама.
– Договорились. И что мы имеем в этом случае?
– Вы точно ранее в этом месторождении находили только обычный радий? Ничего необычного в этом плане?
– Точно. Мы почти сразу подняли все архивы. С самого начала разработки этого месторождения ничего подобного не было. Хочу тебе еще кое-что сказать, наверное, мой начальник уже сообщил вашему. Что и после нашей партии прибывали новые. С ними тоже все хорошо. Обычный старый добрый радий.
– Интересно. Первое, что сразу приходит в голову, если отмести, что на двух базах синхронно произошли одинаковые ошибки. Где-то рядом с этой залежью произошло какое-то событие, что повлияло на строение атомов.