Пробный камень
Шрифт:
— А как же под дождем работают! — удивилась Лида Юрьева. — Под ливнем даже проливным!
— Что ты лепечешь? — Ромка посмотрел на нее, как на ребенка. — Рояль в реку бросить — будет играть?.. Поняла? Нет?
Борис не вступал в этот пустой разговор. Он твердо знал, что Ромка врет и делает это специально для него, чтобы любым путем добиться своего. И опять Борису стало смешно: никаких доходов не предвидится, а Ромка лапу на них хочет наложить. «Ничего! Ты у меня и без доходов поработаешь!» — подумал Борис и решил после завтрака в первый раз собрать все правление
Не успели ребята приняться за завтрак, как трактор ожил. Сначала он чихнул синим дымком, потом стрельнул выхлопной трубой и спокойно затарахтел мотором. Колеса дрогнули. «Беларусь» деловито поползла по песку, нацелив тупой нос прямо на кухню.
За рулем сидел Олег Мекоба.
— Не тронь! — завопил Ромка. — Испортишь!
Отбросив стул, он побежал навстречу трактору.
— Слезай!.. Сломаешь!.. Остановись!.. Испортишь!
Но Олег уверенно вел трактор к кухне и, когда Ромка встал на пути, ловко объехал его и подвел «Беларусь» вплотную к столам. Не ожидая вопросов, Олег сам все объяснил ребятам.
Он не преувеличивал, сказав в день приезда, что у него никогда не было спокойных каникул. Каждое лето дед придумывал для него какую-нибудь работу. После шестого класса он направил внука к механикам, обслуживающим селекционную станцию. Здесь Олег приобрел навыки тракториста.
— Ты сколько у нас пробудешь? — спросил у него Борис.
— А мне у вас нравится… Пробуду, пока не прогоните.
— Ребята! — Борис встал и принял официальный вид, как на сборе. — Хочу внести предложение… Давайте назначим Олега Мекобу старшим трактористом, а Ромку — его помощником, потому что…
— Потому что свечи у него мокрые, — под общий смех досказал за Бориса Колька, ополаскивая кухонный котел.
Ребята не знали, что Ромка потребовал повышенную оплату за работу на тракторе, и, возможно, не поддержали бы Бориса. Но Ромка сам все испортил.
— Ладно, Боря! — сиплым от обиды голосом произнес он. — Я не Шурка! Не убегу!.. Но ты еще вспомнишь Ромку! Понял? Нет? Я вот про механизированную поливку думал — как ее наладить. А теперь — шиш вам всем! Думайте сами!
После этого возмущенные ребята приняли предложение Бориса.
Возвращение
Два неотложных дела предстояло выполнить сегодня Вадиму Степановичу. Первое — это каким-то образом помочь ребятам с поливкой овощей. Ночью, после того как они втроем пригнали к острову катер с лебедкой и вытащили на берег трактор, Вадим Степанович побывал у грядок и понял, что ребята не успевают хорошо поливать их. И второе — надо было
Посоветовавшись, Вадим Степанович и Кирилл Кириллович отвезли старика в районную больницу. Не оставлять же его одного в пустом бобылевском доме. Дежурный врач сразу определил: воспаление легких. Старик прослезился, но не забыл попросить, чтобы никто не рассказал ребятам про вину Шурки Гая.
— Прибьют еще! — беспокоился он. — А промашки у кого не бывает?..
Возвращаясь из района в Светлячки, Кирилл Кириллович, любивший старика, дал волю своим чувствам. Шурке Гаю и воспитавшим его родителям досталось заочно, а Вадим Степанович лично выслушал немало обидных слов.
— Растяп ты вырастил, а не хозяев! — бубнил Кирилл Кириллович, подъезжая под утро к Светлячкам. — Это ж надо суметь — утопить трактор! Святую для хлебороба машину!.. Не хлеборобы они у тебя — хлебогробы!
Когда Кирилл Кириллович начинал экспромтом выдавать новоиспеченные слова вроде «хлебогробов», это означало высшую степень раздражения. Вадим Степанович попытался отвести от ребят председательскую немилость.
— Ты их всех не ругай!.. Тут только я и дед Мукасей виноваты… Ну и Гай, конечно!
Кирилл Кириллович резко затормозил у дома Вадима Степановича и сказал:
— Если с Мукасеем беда случится, у меня со старшими Гаями разговор будет немордоприятный!.. А мальчишкам скажи: пусть они Шурке этому бока намнут хорошенько!.. Непедагогично, но действенно… Скажи — я разрешил!
Вадим Степанович и Кирилл Кириллович еще не знали, что Шурка Гай удрал с острова. Вчера он пришел домой, когда уже стемнело.
— На побывку явился наш целинник! — пошутил отец. — Или завтра выходной объявили?
— Пора отдохнуть денек! — сказала мать. — Все приехали?
Шурка молчал, а когда родители, почувствовав неладное, стали расспрашивать его, он принялся объяснять им, что такое психологическая несовместимость.
— Слов ты нахватался сверх всякой меры! — посуровел отец. — А в армии, например, это называется проще — дезертирством!
— Там не армия, — возразил Шурик. — Там сладкую каторгу хотят устроить!
— Значит — побег! — уточнил отец. — Хорошо еще, что недалеко удрал: возвращаться легче…
Он выпроводил бы сына, если бы не вступилась мать. Было уже поздно, и она упросила мужа разрешить Шурке переночевать дома.
— Сладкая каторга, говоришь? — переспросил отец. — Ну так знай: если не вернешься туда, здесь тебе горькая каторга будет!
На том и закончился вечерний разговор. А утром Шурка заранее отыскал в доме градусник и, когда мать подошла к кровати, показал на ртутный столбик, стоявший на отметке 39,5 градуса. Она не поверила, огорченно вздохнула, но на всякий случай пощупала у сына лоб.