Пробный камень

Власов Александр Ефимович

И это было лучшим для него подарком. Еще несколько дней назад он не замечал Лиду, а сегодня… Вспоминая, как она хлопотала за столом — ставила бутылки, резала торты, — Олег чувствовал безотчетную радость.

Симпатии чаще всего обоюдны. И Лида в своей палатке

тоже думала об Олеге. До его приезда она не без зависти тайно от всех мечтала о мальчишке, с которым могла бы дружить, как Зоя с Борисом или Катя с Колькой. Теперь зависть исчезла. Лиде все нравилось в Олеге, а за попытку развеселить ребят она готова была расцеловать его. Мысль об этом заставила ее так покраснеть, что она испуганно закрыла лицо одеялом.

Заставив себя думать о другом, Лида постаралась определить свою позицию к завтрашнему собранию. Если бы это было в ее силах, она вообще отменила бы его. Не понимала она Зою, которая предложила провести собрание. Зачем? Разве Борис мало пережил и переволновался сегодня? Неужели Зое не жалко его? Сама Лида жалела Бориса от всей души, а кого она жалела, того и защищала, как могла.

Один Ромка не мучил себя трудными вопросами, не копался в тайниках своей души. Он сделал это раньше: когда убежал с острова и, побывав в Светлячках, понял, что не может не возвратиться к ребятам. Возвращение прошло довольно удачно. Успокоенный, он заснул моментально, не заботясь о завтрашнем дне.

А он, этот день, пришел пасмурный и холодный. И увидел себя Ромка перед кухней, из которой густыми зловещими клубами валил не то пар, не то дым. Катя запихивала в топку огромные поленья,

а потом взяла черпак и, помешав в котле какое-то густое черное варево, сказала:

— Кипит… Давайте его сюда!

Кто-то больно сжал сзади Ромкины руки. Он застонал и оглянулся: Сеня Сивцев и Колька Мысля, оттянув его локти за спину, деловито связывали их толстенной веревкой.

— Я же костлявый!.. Поняли? Нет? — пропищал Ромка, с ужасом догадываясь, что его собираются сварить в котле.

Сеня Сивцев толкнул его в шею. Ромка пошатнулся, шагнул вперед и наткнулся на горячий, обжигающий черпак, выставленный Катей. Черпак этот вдруг стал широким и глубоким, как овраг. Ромка потерял равновесие, покатился вниз по скользким жирным стенкам и… проснулся.

Долго лежал он с открытыми глазами, боясь задремать и снова увидеть какой-нибудь кошмар. А за брезентом палатки уже начинался серенький рассвет. Встал Ромка и пошел к трактору. Вчера не удалось установить штуцер на место — было слишком темно. Сейчас светлело с каждой минутой. Ромка наклонился над топливным насосом и не разгибал спины, пока не вставил в него штуцер.

И сразу задышалось легко и свободно. Ромка вернулся в палатку, лег и, не боясь больше никаких сновидений, заснул, хотя до подъема оставалось совсем мало времени.