Пробуждение страсти
Шрифт:
Никто не произнес ни слова. И вдруг тишину во дворе нарушил стук конских копыт.
— Ну, вам уже давно пора было появиться, — проворчала Ида, повернувшись к двум мужчинам. — У нас тут чуть кровопролитие не началось, прямо у меня под окнами.
Пит приподнял шляпу, приветствуя Саманту, и спешился. Он, Ида и еще один человек, пониже ростом, приблизились к Максу.
— Шериф Баррет, это майор Бартоломью Стивенс. Думаю, он хочет кое-что вам сказать.
Майор приподнял шляпу-котелок,
— Мистер Баррет? Шериф Баррет, городской совет уполномочил меня исполнить важное поручение — я предлагаю вам престижную должность шерифа округа Кэш.
Стоявшие на крыльце члены семьи Баррет зашептались, а у Саманты чаще забилось сердце. Если бы только он принял эту должность, это означало бы, что он останется тут, в Логане.
Глаза Макса превратились в две ледышки.
— Это была твоя идея? — спросил он у Саманты.
— Нет, но мне кажется, что это просто замечательно.
— Тебе не удастся уговорить меня остаться, Саманта.
Она покачала головой и затем прошла мимо него к двери.
— Не льстите себе, шериф, — проговорила она через плечо, входя в дом. — Я ни за что не стала бы тратить свое драгоценное время и уговаривать вас остаться.
Макс услышал звук захлопнувшейся двери. Бабушка его вышла вперед и постучала тростью по деревянному настилу крыльца.
— Ну, мальчик, ты еще больший болван, чем я думала.
— Саманта не имеет к этому никакого отношения, — сказала Ида. — Это была моя идея. Моя и твоей бабки.
— И эта идея только что провалилась, — добавила его бабушка.
Макс провел рукой по волосам. Он не знал, что ему делать. Возможно, тот удар о скалы действительно повлиял на его рассудок — ведь камни там были довольно острые.
Внезапно еще одна взмыленная лошадь ворвалась на двор.
— Майор Стивенс! — закричал какой-то молодой человек. — У нас неприятности! Шериф Стенли!!! Он вернулся в город! И стреляет во всех, кто приближается к нему.
Глава тридцатая
Макс оставил лошадь в дальнем конце Мейн-стрит и направился к центру городка. Он слышал звуки выстрелов и надеялся, что у жителей этого района Логана хватило ума, чтобы убраться подальше.
Он осторожно продвигался вперед, стараясь идти по мягкой пыли и влажной грязи, где звук его шагов был почти не слышен. Он прошел мимо парикмахерской и оружейной лавки, а затем увидел Гая Стенли: тот стоял у галантерейного магазина по другую сторону улицы. Занят он был тем, что тщательно расстреливал старательно украшенные витрины.
— Стенли! — позвал он, используя в качестве прикрытия телеграфный столб.
Гай Стенли круто повернулся, курок его пистолета
— К-к-кто т-тут?
Макс наблюдал за ним и заметил, что Гай чуть не упал, запутавшись в собственных ногах. Затем он расслабился и немного отошел от столба. Было совершенно ясно, что Стенли в стельку пьян.
— Тебе что, не нравятся именно эти окна, да?
Стенли вглядывался в темноту.
— К-к-то эт-то?
— Это шериф Баррет.
Парень расхохотался.
— Не-а. Не может быть, что это Баррет. Он ж-ж-же мертв.
— Мне жаль разочаровывать тебя, но у меня больше жизней, чем может пригодиться нам обоим.
— Не может быть, что ты — Баррет! — закричал тот в ответ. — Мои к-к-кузены позаботились об эт-том любителе… справедливости… об этом чертовом у-ублюдке з-законнике…
— Мне неприятно сообщать тебе такую грустную новость, но у тебя нет больше никаких кузенов.
Стволом своего пистолета Стенли сдвинул шляпу на затылок.
— Это означает, что я уже больше не шериф?
— Пожалуй, что и так.
— Э-эй, погоди-ка минутку. Ты что, перебил всех моих кузенов?
— Не могу похвастаться, что всех до единого, но, думаю, я приложил руку к каждому отдельному случаю.
— Тогда это означает, что я… ч-что я… должен у-убить тебя, — откликнулся Стенли, слегка покачиваясь.
Макс прислонился к столбу прямо перед носом Гая Стенли.
— Давай разберемся. Ты сейчас держишься на ногах не лучше ветряной мельницы, и зрение у тебя сейчас, как у летучей мыши, и ты, что же, собираешься расквитаться со мной?
— Совершенно т-т-то-о-чно.
— Надеюсь, ты не очень обидишься на мои слова, Стенли, но те мозги, что у тебя есть, по-моему, еще не дозрели. Только попробуй, наставь пушку в мою сторону — и ты покойник. Это означает, что завтра утром ты уже не проснешься с головной болью, спрашивая себя, что же со мной случилось, ты просто никогда уже не проснешься.
— А ты мне не угрожай, шериф. Что тебе не нравится… Да я… да я вот сейчас подойду к тебе… подойду, да и прод-дырявлю твое поганое лицо…
— А какое из моих лиц, позволь тебя спросить? То, что справа, или то, что слева, а?
— Но я… я…
К великому изумлению Макса, шериф расплакался. Он опустил пистолет, плечи его ссутулились, и он принялся всхлипывать.
— У меня же никого не осталось. Ни одной живой души.
— Ну, если ты хочешь узнать мое мнение, у тебя никогда никого особенно и не было.
Стенли вскинул голову.
— Да что ты знаешь о родственных связях? Ч-честное с-слово, ты, верно, появился на свет прямиком из ада! Да в-ведь эт-ти ребята… они ж-же подняли меня из грязи…