Пробуждение страсти
Шрифт:
— И сравняли тебя с грязью.
— Но это была моя семья! Человек не может жить без родни… без единой родной души.
Гай Стенли повалился на землю, и Макс почувствовал, как сердце его сжалось. Этот презренный негодяй рыдал от того, что у него нет больше «ни единой родной души». Действительно, это был знаменательный день, когда блестящий защитник закона узнал кое-что о жизни от преступника, цена которому была не больше чем пригоршня грязи.
Макс перешел улицу, взял Стенли за руку
— Успокойся, Стенли. Там, куда ты отправишься, у тебя будет немало родственных душ. Что же касается меня, то давай надеяться, что никогда не бывает поздно начать все сначала.
Саманта сидела на стуле в своей комнате и раздумывала, хватит ли у нее когда-нибудь смелости лечь в ту самую постель, на которой еще прошлой ночью лежал раненый Макс. Ему была предоставлена отличная возможность остаться с ней, но он сделал иной выбор.
Горькие слезы катились по ее лицу, и она была даже рада, что Морайя предпочла прекратить свою осаду. Возможно, ей надо дать волю своим чувствам, может быть, слезы помогут ей навсегда выбросить Макса Баррета из своего сердца.
Она услышала, как кто-то постучал в окно.
Она вытерла глаза и встала, чтобы раздвинуть шторы. Затем присела на подоконник, чтобы ночной воздух успокоил поднявшуюся в ней волну паники, но так и не смогла заставить себя посмотреть на человека, которого так любила.
— Ты поймал мистера Стенли? — спросила она.
Макс прокашлялся.
— Да.
Наступила пауза — одна из тех пауз, от которых она, бывало, чувствовала себя взволнованной и беззащитной, но теперь в ее сердце была только пустота.
— С тобой все в порядке? — спросила она его.
— Да.
И снова наступило молчание.
— Ты хочешь мне что-то сказать? — Ей хотелось, чтобы он поскорее попрощался и уехал.
— Я хотел извиниться за то, что раньше там, на крыльце, обвинил тебя. Ида и бабушка рассказали мне, что ты не имеешь никакого отношения к предложению майора Стивенса. Думаю, когда я чувствую себя загнанным в угол, я начинаю наносить удары не глядя.
Словно дикий зверь, сокрушенно подумала она.
— Я прощаю тебя, — прошептала она. Чувства ее пытались вырваться наружу, но она сдерживала себя. — Это все?
— Я хочу, чтобы ты посмотрела на меня, Саманта.
Она подавила в себе рыдания, прежде чем слова сорвались с ее губ.
— Мне бы хотелось, чтобы вы поскорее уехали и все было бы кончено, мистер Баррет.
— Всю свою жизнь я убегал от людей, от любых родственных отношений, заявляя, что не хочу связывать себя. Правда в том, что я убегал от самой жизни. Я устал от этого. Я устал от того, что был трусом.
Она подняла на него глаза.
— Ты не трус.
— Нет, именно
— Означает ли это, что ты будешь чаще навещать свою семью? — Она не могла не надеяться, что по дороге домой он сможет иногда заехать и к ней, хотя и понимала, что никогда не сможет чувствовать себя счастливой, лишь изредка видя его.
Он кивнул.
— Гораздо чаще, чем раньше.
— Они будут рады это услышать. Я знаю, твоя мама — человек не простой, но она любит тебя и хочет тебе только добра.
Медленная улыбка приподняла его усы.
— Только ты можешь защищать мою мать, Саманта, да еще после того, как она обошлась с тобой.
— Она же мать. Матери всегда защищают своих детей.
Он все еще улыбался, глаза его блестели. Он облокотился на подоконник.
— Ты позволишь мне войти?
Она встала и слегка отступила.
— Не думаю, что это хорошая идея.
Он перекинул длинные ноги через подоконник и оказался у нее в комнате.
— Я ведь еще не поблагодарил тебя за то, что ты уступила мне свою постель.
Он сделал еще один шаг по направлению к ней, и Саманта отступила к двери.
— Вовсе не за что… Я думаю…
— Не беги от меня, Саманта. Ты должна знать, что, куда бы ты ни пошла, я буду следовать за тобой.
Слезы наконец брызнули из ее глаз.
— Я не могу… Я не могу снова быть с тобой только ради того, чтобы ты опять оставил меня. Не могу.
Он вытянул руку и коснулся ее лица, вытирая слезы.
— Разве ты не знаешь, что, когда ты улыбаешься, ты каждый раз отнимаешь у меня кусочек сердца. Каждый раз, когда ты смотришь на меня, я снова и снова влюбляюсь в тебя.
Слезы побежали по ее щекам, и она покачала головой.
— Прошу тебя. Пожалуйста, не обращайся так со мной. Просто оставь меня и уходи — у меня ведь останется то малое, что было между нами.
— Неужели у нас действительно было так мало?
— Да! По сравнению с тем, что мы могли бы иметь.
— Тогда скажи мне, что мы могли бы иметь. Скажи.
— Дом.
Он провел большим пальцем по ее нижней губе.
— Семью.
Он заглянул ей в глаза.
— Мы принадлежали бы друг другу.
Он поцеловал ее прекрасным и долгим поцелуем. Она поняла, почему ей не суждено быть с ним. Он обладал всем, что могла дать ему жизнь, всей властью, он сам был силой и властью, которую ни одна женщина не сможет назвать своей. Она должна была отпустить его.
— Я люблю тебя, Макс. Но я никогда не стану удерживать тебя, это сделает тебя только несчастным…