Пробуждение. Пятый пояс

Игнатов Михаил Павлович

И снова я лишь кивнул. Знакомо. В городе Тысячи Этажей так и вышло. Всё, что мы купили в Павильоне Торговли, потом ушло либо на лечение раненых учеников, либо в закрома Ордена, давая ему возможность вновь стать сильней.

— Потому-то у тебя может быть влияние десятизвездочной фракции, но всех твоих денег может не хватить на то, чтобы купить нужное зелье Древних, которое только и сумеет помочь твоим детям пробить последнюю преграду. Тебе его никто не продаст, разве что потребует за него услугу, которую ты сам не захочешь выполнять. Вот и вышло, что не все жёны Императора

получили от родителей безупречную родословную.

Я всё же не сдержался и фыркнул:

— Из выходцев Нулевого нужно жён было брать.

Седой мрачно переспросил:

— А ты думаешь, для чего была создана Императором эта система Тюремных поясов? Как раз для очистки родословных и выявления гениев и талантов. И невеста принца Ралера была как раз талантом, что подобно тебе поднялась из Нулевого в Третий всего за четыре года.

Я поправил:

— Гением. Таланты, они через Шестой пояс идут. И где она сейчас?

Это был плохой вопрос.

— Попыталась отыскать тело Ралера… Погибла вместе со всеми своими верными людьми. Её тело тоже не смогли отыскать.

Седой помрачнел окончательно, замолчал и даже окончательно позабыл, что хотел не сам рассказывать сегодня, а задавать мне вопросы. Я мог бы и сам, без его просьбы что-нибудь рассказать, например, напомнить ему список преступлений, который навесил на меня дух Изард и где мелькал самое меньшее один пункт договора с Рамом Виллором — о связи между городами Древних, но я не стал. Вместо этого молча поднялся, пересел за спину Седого.

— Не надо, — буркнул тот.

— Надо, — отрезал я и положил ладони ему на спину, не мешая ему запивать чаем свою мрачность.

— Всё равно без толку, — не унялся Седой, — Не земной техникой залечить такую рану моего тела.

И на это у меня было своё мнение, поэтому я с ухмылкой спросил:

— А ты давно на себя со стороны глядел? — и тут же добавил. — Всё. Не отвлекай, я не очень сильный лекарь и ты можешь мне этим повредить.

Через миг я, наконец, отправил в Седого свою силу и переместился взором лекаря в его тело.

Рану плеча я давно залечил и исправил все повреждения меридианов там, да и сам Седой говорил совсем о другой ране. О той, что он когда-то получил в зоне запрета.

Я лично себе лечил подобное в лабиринте поместья на землях Ян. Но тогда я использовал лишь слабую, очень слабую технику, Седой же, такое ощущение, что использовал технику не меньше, чем на половину духовных и стихийных узлов, да ещё и добавил сверху Вратами Силы.

Впечатление такое складывалось из-за того, что как раз половина узлов его тела была в той или иной мере, изуродована: покрыты шрамами, излишне сужены, перекручены внутри, потеряли свою близкую к сфере форму и так далее. И это не говоря о меридианах, которые местами больше состояли из грубых шрамов, которые тоже сужали проток меридиана и искажали идущую по нему силу и стихию.

Если сравнивать с повреждениями, которые я когда-то залечил Виликор, то здесь было под сотню Виликор, не меньше. И поддавались все эти застарелые, грубые шрамы моему воздействию с трудом.

Вероятно, Седой был полностью

прав, что земной техники мало для лечения всего этого. Но, во-первых, мало для лечения всего и сразу, а я лечил, сжимая технику буквально в одну десятую толщины шрама, довольствуясь лечением за один раз только такого крошечного кусочка. Во-вторых, я не стоял на месте и упорно продвигался в познании тех техник, что получил от Пиатрия. Уже не земных, а духовных и уже был недалёк тот миг, когда они будут исполнены и по-Предводительски и по-Властелински.

В-третьих, и самое главное — Седой действительно давно не глядел на себя со стороны, а вот я каждый день глядел сначала на его спину, а затем на него самого. Или наоборот, сначала в лицо во время чая, затем в спину.

И нет, посвежел Седой не от того, что нашёл молодого магистра и не от того, что отдыхает у озера уже второй месяц. А от того, что всё это время я его лечил. День за днём, раз за разом, кусочек за кусочком, убрав за это время самые простые, самые лёгкие шрамы и повреждения узлов. Да, сразу изменения и не заметишь, да, по сути, я только начал лечение, даже не представляя, сколько времени уйдёт на самые сложные места и будет ли вообще возможно там что-то сделать, но…

Но Седой уже помолодел лет на пять, а в его седине стал заметен голубой, льдистый оттенок у корней.

Глава 4

Влево и вперёд!

Змеи! Пробить ими путь!

Больше! Быстрей! Быстрей!

Вправо!

Яркая печать, в которой горел символ «Смерть» пролетела буквально в пальце от плеча. Близко, опасно, но недостаточно близко, чтобы убить меня.

Пронзатель ударил вперёд, подсекая лапы самым шустрым из големов. Источенная моими змеями броня лопнула, заканчивая жизнь тех, что напирали следом, и позволяя мне прорваться ещё на пять шагов ближе к главной моей цели. Влево, вправо, вни…

Не успел.

Я с хрипом осел, пытаясь устоять перед навалившейся тяжестью. Печать так и не коснулась меня, я успел остановить её в ладони от смертельного предела, но потерял скорость, не сумел вскинуть Пронзатель и тем более не успел умертвить големов, занятый спасением своей жизни.

Ещё вдох отчаянного сопротивления, и всё закончилось.

Безмолвные големы и яростно вопящий проклятия мастер Указов исчезли, ослепительная боль в разрываемом на куски теле тоже.

Я валялся на приятно прохладном после испепеляющего ветра опасности камне, глядел на плывущие надо мной и моим утёсом облака и слушал музыку, утихающую после битвы.

Проиграл. Слишком велико оказалось у врагов преимущество в числе.

Но только так можно стать сильней — перешагивая через свои пределы. Возвышения это, конечно, не добавит, зато позволит не умереть в настоящей битве, сумев выцарапать в ней себе жизнь.

Очень, кстати, удобно, что хотя бы на это ограничения жетона не распространяются. То, что получил во время тренировок-сражений — всё остаётся с тобой — ощущения тела, наработанная ловкость, уловки и хитрости, навыки проламывания через стихию и удары в уязвимые точки врагов.