Пробуждение. Пятый пояс
Шрифт:
Один из змеев задрожал, забился в конвульсиях, словно живой и рассыпался десятками нитей, которые тут же поплыли к другим змеям, прилипая к их телам и делая их лохматыми. Второй змей повторил судьбу первого, и на этом всё закончилось. Шесть змеев, два из которых снова разделились надвое. Вновь восемь. Но четыре из них более крупные, чем новые и всё ещё окружены бахромой нитей воды.
Я поторопил их:
— Дальше! — указал рукой. — Двое туда!
Вновь залил меридиан Небесной Рекой, выигрывая себе время, и уже сам отменил одну из ещё держащихся Жемчужин,
Два змея послушно ринулись к нему, открывая пасти навстречу зелёному туману.
Я замер в ожидании — хватит ли двух змеев или помочь им, плеснув из-за их хвостов Небесной Рекой?
Когда я всё же вывалился из тела Цалиша, по-другому это было и не назвать, то с трудом прохрипел:
— Готово! Быстрей, не дайте дереву вернуть потерянное! Быстрей!
Цалиш кивнул, поджал губы, задеревенев лицом, глаза его приобрели ту отчётливо уловимую муть, которая без слов говорила, что идущий погрузился в себя и медитацию.
Я же опёрся левой рукой о землю, часто дыша и сделал то же самое — ушёл в себя.
По меридианам тела скользили длинные, откормленные змеи воды, едва протискивая себя через узкие места меридианов. И это при том, что второе средоточие было полным до краёв.
То, что я начал тренировать ещё в лечебном доме алхимика Пиатрия, начало приносить свои плоды. Вышло именно так, как я втайне и надеялся. По-хорошему это Цалиш должен с меня духовные камни брать.
Но не скажу, что это было легко. Тот последний прорыв сразу с трёх сторон, когда зелёный туман начал жрать моих змеев одного за другим… Одна ошибка и я бы истратился до донышка, не сумев добиться буквально ничего.
И неизвестно ещё, сможет ли Цалиш насладиться своим вылеченным узлом или сейчас проиграет зелени стихии дерева и всё вернётся к тому, с чего началось сегодня.
Впрочем, нет, не останется. Я сумел получить три вещи: огромный запас стихии, который сейчас судорожно вливаю в узлы для их раскрытия; в очередной раз повысил своё понимание стихии и заполучил невероятный опыт «лечения». Всё это делает меня сильней и как идущего, и как лекаря, а значит, и следующий сеанс лечения пройдёт легче. Ну, или я хотя бы совершу меньше ошибок, учтя сегодняшние.
Стихия из средоточия вливается в узлы потоком, небольшой ручей змеев в само средоточие направлен, чтобы восполнять затраты, но это слишком медленно. Можно ли напрямую влить змея в ещё спящий узел, выбросив из цепочки преобразований средоточие, нити и поток?
Ухватил ближайшего змея волей, направляя его к спящему узлу по проложенному для Стихийного Круговорота меридиану. Сопровождая его взглядом, не поверил сам себе — изначально быстро скользивший змей добрался до более узкого участка меридиана, но вместо того, чтобы уменьшить свою толщину, вытянувшись в длину, вбился в этот участок, не меняя формы.
Если в теле Цалиша я видел, как нити прилипли бахромой к телу змеев, увеличивая их толщину и словно врастая в их тела, то здесь увидел обратное — шкура змея брызнула во все стороны десятками сдираемых нитей, брызг
Но поразился я не этому, а тому, что узкое место на моих глазах смещалось вслед за движением змея.
Змей и сам истончался, я отчётливо это видел, но так же видел и то, как расширялся меридиан.
Пока я глазел на всё это, змей достиг-таки ещё спящего узла, вынырнул из меридиана в темноту тела, не сдирая на этот раз ничего, став словно бестелесным, обвился вокруг крошечной пустоты узла, окружил его со всех сторон и замер. Только голубые искры, которые медленно поплыли от краёв тела к середине клубка, бесследно исчезая в пяди от пустоты узла, подсказывали мне, что у меня всё получилось.
Пусть и я был тоже бестелесен, зависнув духовным зрением в темноте своего тела, губы у меня пересохли от волнения.
Облизав их и не почувствовав облегчения, я суматошно огляделся, выискивая новых змеев и отдавая им приказы.
Ты сюда! Ты сюда! Ты туда! Ты следом за ним вон туда!
Спустя сорок вдохов десятки змеев окружили каждый свой, нераскрытый узел и начали отдавать им стихию своих тел.
Ещё три, самых больших змея принялись кружить по стихийным и духовным меридианам, то и дело протискиваясь через их узкие места.
Как бы мне ни хотелось остаться в теле и понаблюдать за тем, что я тут устроил, поправить, проследить и прочее, я уже истратил всё время, что у меня оставалось и пора было вспомнить, что я, вообще-то, не один, не возвышаюсь и не сижу в безопасном месте.
Я вынырнул из тела, охнув от жгучей боли, завалился набок, едва успев в последний момент опереться на левую руку.
— Эй!
Справа меня тут же ухватили чьи-то сильные пальцы. Впрочем, что значит чьи-то?
Я поднял взгляд, мазнув им по лицу охранника, привычно глядя, вроде в глаза, но на самом деле выше, на печати, сменил символ времени над ним, затем над Цалишом, успев буквально в последние вдохи.
Едва охранник помог мне выпрямиться, Цалиш негромко сказал:
— Признаюсь, сколько я собирал знания о способах своего лечения, чего только на самом себе ни испытал, но о таком даже не слышал. Это больше походило на битву, чем на лечение. Всё так сверкало, что я думал обнаружить вместо узла сплошную рану, которую нужно будет саму долго и упорно лечить, а нашёл узел, который выглядит даже лучше, чем раньше, — Цалиш покрутил ладонью в воздухе и расплывчато закончил, — до всего этого.
Я отстранил руку помощи и усмехнулся:
— Вы всё же подглядывали, старший.
— Самую малость, — не стал тот отрицать, — и прошу меня простить за это. Но теперь меня терзает вопрос — почему ты отвёл на лечение целый год? Ты за один приём справился с узлом, а у меня их всего…
Я перебил Цалиша, просто подняв руку, показав дрожащие пальцы и спросив:
— Похоже, что мне далось это легко?
Он прищурился:
— Дисбаланс в твоём теле усилился, дыхание сбито, а сердце стучит неритмично.