Пробуждение
Шрифт:
Парень не сопротивлялся.
Попятились по фургончику и другие, сыпанули любопытные девки с верхних коек.
– А ты - останься!
– задержал Петр рослую девушку в линялой ковбойке она последняя торопилась к выходу, с трудом протискивая свое большое тело в проходе.
Девушка испуганно оглянулась.
– Идем, поможешь!
– Петр подтолкнул ее в обратную сторону, к койке.
– Лежать, лежать, - осторожно, но твердо он вернул пострадавшую к подушке, - та-ак, без истерик. Времени у нас с
– Я вас не звала!
– притихшая было девушка с силой (откуда что берется!) оттолкнула Петра ногой, снова пытаясь подняться, сорвать полотенца, которыми были замотаны ее руки.
– Что вы лезете в чужую жизнь!
– кричала она.
– Не трогайте меня! Не хочу!
Петр вдруг наотмашь ударил ее по щеке. Раз. Еще раз. Спокойно, без малейшего раздражения - так больному дают стакан воды.
На Петра оторопело смотрели испуганные детские глаза.
– Схлопотала?
– Петр уже делал укол.
– Могу еще.
– Он разложил инструменты, затянул жгут.
– Зря стараетесь, - зло сказала девушка.
– Я все равно жить не буду.
– Ноги ей подержи, - приказал Петр своей помощнице, не обращая на слова девушки ни малейшего внимания.
– Молчи, не разговаривай.
Петр работал быстро, времени у него и на самом деле было в обрез.
Девушка потеряла много крови.
Руки его действовали с точностью и легкостью автомата.
Он накладывал швы на вены, делал уколы. Без малейших, казалось, усилий, не торопясь особенно, но в этой внешней неторопливости и есть тот единственный ритм настоящей работы, высшего профессионализма.
Девушка все переносила молча, только лицо ее напряглось от напряжения.
– Молодец...
– говорил Петр.
– Еще немного. А терпеть нечего. Хочется - кричи. Помогает. Не хочется?
Девушка только крепче закусила губы.
– Голова кружится?
– спрашивал Петр.
– Кружится, - слабо сказала девушка.
– Немного...
В фургон вошел милиционер, потный, усталый. Тяжело опустился на соседнюю кровать.
При виде милиционера, вытирающего лицо мокрым платком, глаза девушки округлились от страха.
– Что с тобой?
– сразу спросил Петр.
– Плохо?
– Ну и дура ты, Надька, - сказал милиционер будничным голосом.
– Ну, дура...
Петр повернулся.
– Сержант, после, ладно? После, после...
– кивком головы показал на выход.
Сержант понимающе кивнул и, вздохнув, с той же тяжестью поднялся со стула.
Петр продолжал работу.
– Чего он приходил?
– заволновалась вдруг девушка.
– Он не за Ленькой приходил?
– казалось, что боль операции, страх, все отступило куда-то назад и стало несущественным для нее после появления милиционера.
– Не за Ленькой?
– За каким Ленькой?
– Петр сшивал вену.
– Ее Ленька, - усмехнулась
– Это она из-за него... Не бойсь, не заберут твоего Леньку, - в голосе ее было столько презрения к этому неведомому Леньке, что Петр невольно улыбнулся.
А больная лежала молча, только в глазах ее теперь уже не исчезало возникшее тревожное выражение.
– Все.
– Петр снимал перчатки.
– Пусть полежит. Полежи. А ты помоги ей одеться.
Петр вышел из фургона.
Солнечный жаркий день.
Множество людей вокруг.
Его окружили.
– Ну, как?
– Что она, доктор?
– Николаев, - протянул Петру руку загорелый человек в белой от пыли куртке.
– Я начальник участка. Как там она?
– Нормально.
– Ничего себе "нормально"! Шум на всю стройку! И вечно с этими бабами истории!
– Сами хороши!
– вмешался женский голос.
– Тоже мне, нашелся!
– Да тише вы, - сказал Николаев.
– Тут этот герой ходит. Просит пустить. Пустить, что ли?
– Не пускать!
– возражали женщины.
– Гнать его отсюда!
– Совести у человека нет! Приперся!
– Он-то при чем...
– Ладно - при чем! Знаем!
– Лучше пока не пускать никого, - сказал Петр.
– Не нужно ее трогать.
Невдалеке от фургона, не приближаясь, стоял парень, совсем молоденький, ничего злодейского в его облике не было. Вид его был крайне убитый.
– Ленька?
– спросил Петр.
– Он самый, - ответили ему.
Он вернулся в фургон. Девушка уже сидела одетая на койке.
Поверх платья наброшена кофта. Забинтованные руки она держала отвесно, прямо.
– Сейчас будут носилки, - сказал Петр.
– Нет...
– девушка упрямо качнула головой.
– Я сама...
Она поднялась, осторожно шагнула вперед и завалилась бы - Петр успел подхватить ее.
Небо качнулось у нее перед глазами, когда носилки поплыли сквозь плотный коридор молча стоявших людей, смотревших на нее сочувственно, с любопытством, с удивлением, как это всегда бывает.
Девушка пыталась прикрыть лицо, глаза локтем руки, но рука, перевязанная в локте, не сгибалась.
Она умоляюще взглянула на Петра, идущего рядом с носилками. Тот понял, осторожно закрыл ладонью ее глаза.
В стороне ото всех стоял Ленька, не подходил, плакал.
Прямо над девушкой был белый потолок санитарной машины. Нестерпимо белый.
Петр сидел рядом на откидном стуле.
"Скорая помощь", сигналя, летела уже по стройке, обгоняя колонну тяжелых грузовиков.
Петр видел строительство с воздуха, подлетая сюда, но только теперь, находясь в самом центре, в грохоте, мчась сквозь желтую пыль, он ощутил весь размах и одновременно - будничность происходящего, простоту.