Пробуждение
Шрифт:
«А почему я должен совершить то, чему все во мне протестует? Вина подсудимых не доказана! А то, что знаю я, это другим членам суда неизвестно! Да и вина ли это, коли все кругом рушится и в стране — революция?»
Время не ждало. Уйти от ответа не представлялось никакой возможности.
— Нет, я не считаю, господин старший лейтенант, — негромко, но внятно произнес Яхонтов. — На этот счет я имею особое мнение.
Корнев удивленно вскинул выгоревшие брови. Вурстер мрачно насупился. Сидевший возле прапорщика
— Ин-телли-генция!
Какое-то время все молчали. Потом словно через вату Яхонтов услыхал трижды прозвучавшую фразу:
— Да, заслуживают.
Закрывшись в каюте, Яхонтов силился восстановить в памяти весь ход судебного разбирательства. Приговоренные к казни не совершили ни явного злодейства, ни даже преступления, по будут расстреляны!
«Значит, не обойдется без пролития крови! — заключил он. — Но ведь совершилась уже революция и объявлена свобода в стране! А у нас на флагманском судне все идет своим чередом…»
Ночью ему приснилось, будто стоит он рядом с тремя приговоренными к смерти у самого среза кормы перед выстроенным караулом с ружьями на изготовку. И такая тишина на верхней палубе, будто все происходит под слоем воды, а вместо неба над головой — огромный медный колокол. Трое членов суда откуда-то принесли саваны и осторожно положили к ногам осужденных. На цыпочках приблизился к приговоренным к смерти отец Иннокентий. Медленно, будто пудовую тяжесть, стал подносим, каждому медный крест для причастия. Потом исчезли куда-то и корабельный священник и судьи.
И вдруг… загрохотал залп. Опрокинувшись, Яхонтов долго падал с кормы вниз, пока не коснулся воды. Потом стал тонуть. Он чувствовал, как обволакивает вода конечности, как охватывает холодом тело. Стало нечем дышать. Появились студенистые медузы с человечьими глазами. Яхонтов изо всех сил старался позвать на помощь, но не было силы, чтобы закричать…
Весь в холодном поту, он проснулся. Через открытый иллюминатор внутрь каюты проникал голубоватый сноп лунного света. Где-то в трюме журчала перекачиваемая насосом вода.
Шифровальщик Синюхин принес командиру корабля две расшифрованные радиограммы, полученные из Морского министерства.
— Можешь идти, — не глядя на осведомителя, сказал капитан первого ранга.
— Слушаю, ваше высокоблагородие!
Несмотря на отмену чинопочитания и титулов, Синюхин продолжал по-прежнему величать Остен-Сакена.
Капитал первого ранга не только не запретил ему так называть себя, но, казалось, был доволен прежней формой обращения.
Первая шифрограмма из Петрограда оказалась короткой. Она состояла из одной фразы:
«Случае приговора смертной казни таковой к исполнению не приводить».
— Дьявол их разрази! — выругался Остен-Сакен. Он бросил бумагу в раскрытый
Вторая шифровка занимала несколько страниц, исписанных убористым почерком Синюхина. Это было «Положение о судовых комитетах».
Капитану первого ранга сделалось дурно. Казалось, вот-вот его хватит удар. На военных судах самим правительством разрешены митинги и сборища нижних чинов! Какой-то сброд смутьянов получил законное право вмешиваться в обязанности командира корабля! Ужас! Балаган!
Лицо Остен-Сакена побагровело. «Этак доблестный флот его величества скоро превратится в бордель!»
Вторая шифрограмма вслед за первой полетела в открытый ящик письменного стола.
— Никаких комитетов вы не получите! — вслух произнес Остен-Сакен.
Он решил не зачитывать команде и не доводить до сведения офицеров «Положение о судовых комитетах». Меньше огласки — сохраннее тайна! В капитанский салон неслышно вошел старший офицер.
— Вот приговор военного суда, Андрей Вилимович, — сухо произнес Корнев и положил на стол материалы дознания.
Капитан первого ранга бегло перелистал страницы протокола судебного разбирательства, заключенные в тощей папке.
— Вы не выявили ни одного негодяя, кроме этих троих? — удивился Остен-Сакен.
— К сожалению, нет.
— Почему?
Старший лейтенант неловко пожал плечами:
— Упираются, мерзавцы. Лишнего слова не выжмешь.
— Я переоценил ваш опыт, Алексей Поликарпович, — недовольным тоном произнес командир. — Корни злодейского заговора остались невырванными!
Остен-Сакен дважды прочитал приговор суда.
— Так что же, этот прапорщик против смертной казни? — спросил он.
— Как видите, Андрей Вилимович, — подобострастно проговорил Корнев.
— Слюнтяй! — гневно процедил капитан первого ранга. — Как только придем на Мурман — спишу его на берег. В арестантские роты! Клопов кормить!
Приговор был составлен с соблюдением всех нужных формальностей. Трое членов суда высказались за применение смертной казни, один — против, имея особое мнение. Таким образом, решение военно-судной комиссии вступило в силу сразу после утверждения.
Остен-Сакен помнил о шифровке, полученной из адмиралтейства. Морской министр отменил смертную казнь на флоте. Это было яснее ясного. Но… Гонконг далеко от Петрограда. Стоит лишь изменить на одни сутки дату исполнения приговора, и — все получится по закону.
«Привести в исполнение, немедленно», — торопливым почерком написал свою резолюцию капитан первого ранга и поставил крючковатую подпись.
— Где и когда прикажете совершить?.. — осведомился Корнев.
— Расстреляние приговоренных к казни произведете завтра на рейде Мидсбой, в шесть часов утра, — спокойно произнес капитан первого ранга.