Прочитать и уничтожить
Шрифт:
После этого разговора словно исчезли некие метафорические узы, удерживавшие Рей и Фазму рядом друг с другом. Служанка снова могла наслаждаться одиночеством, не испытывая изматывающей неловкость от общества той, кому была обязана жизнью. Уместнее было бы еще добавить, что была она также той, кого Рей должна была предать. И кого стала бояться еще больше после их последнего разговора, ведь в полумраке гостиной, с этими блестящими от огня глазами, исторгая странные, пугающие речи, Фазма казалась если не сумасшедшей, то до крайности странной.
Рей спокойно завтракала на кухне, намереваясь
– Как завтрак? – завязала она абстрактно-светскую беседу.
– Очень вкусно, спасибо, – глухо отозвалась Рей без особого энтузиазма. Конечно, Роуз это совершенно не интересовало или, что намного вероятнее, интересовало в самую последнюю очередь. Она не потрудилась выдержать паузу и сразу перешла к тому, что ее интересовало.
– Вы так подружились с хозяйкой, – сказала она. Рей с трудом подавила тяжелый вздох, чтобы не обидеть свою собеседницу. Если уж это обстоятельство не укрылось от ее внимания, то, вероятнее всего, уже разнесено среди всех других марф, с которыми любит посплетничать девушка и неизвестно какой беды стоит ожидать из-за этого. Главное, чтобы это не дошло до командора. Но ведь дойдет же, да?
– Я бы не сказала, – возразила Рей, – просто проводим много времени вместе…
– Ну, это и подразумевает дружбу, – упрямо настаивала Роуз.
– Я не уверена, – буркнула служанка, – я всегда думала, что друзья делятся всякими личными вещами… ну и…
– А вы не делитесь? – тут же заинтересовалась Роуз, вероятно, выделив из сказанного другой контекст. Как будто Рей хочет более доверительной дружбы, а Фазма ей в этом отказывает. Еще лучше.
– Нет, не делимся, – резко оборвала Рей. Ей было стыдно за свой тон, но хотелось как-то побыстрее оборвать этот неловкий разговор, – что ты хочешь услышать?
– Эй… – обиженно протянула марфа, – я не хотела ничего обидного сказать. Просто интересно.
Рей подавила возникшее тут же желание подавиться. Все-таки она была смятенна и опечалена, чтобы беспокоиться о чувствах этих маленьких сплетниц. То, что для них было всего лишь возможностью почесать языками, могло стоить ей жизни. Или языка и глаз или чем там еще ей угрожала та жуткая женщина.
Рей буркнула себе под нос слова благодарности за завтрак и направилась в библиотеку. Ей надо было выпустить пар, и лучше было сделать это в одиночестве. Еще лучше было получить новое письмо и отвлечься от всего того безумия, которое окружало ее со всех сторон. Однако, в тайнике лежало все то же письмо, и Рей оставалось только завыть голос от тоски и разочарования.
Вот дуреха! Могла же спросить у Роуз про водителя, пользуясь ее болтливостью. А теперь марфа откажется с ней разговаривать. И Рей негде больше справиться о нем и его затянувшемся отсутствии. Что, если его уже нет в живых? Если за ним пришли Очи? Если он погиб во время осуществления акта той сомнительной деятельности, которой занимался? Или перевели в другой дом? Или? Впору было только
Вместо этого Рей получше спрятала записку и откинула крышку рояля. Пальцы неуверенно коснулись клавиш, вспоминая прежние траектории своего движения, и отыскали нужные созвучия и аккорды. В затхлом воздухе библиотеки пролилась тревожная, грустная, тягучая мелодия. Другая, не то, что в прошлый раз. И его не было рядом, чтобы подсказать, что за произведение всплыло из подсознания девушки. Вероятно, не будет уже никогда. Без этого отзвука музыка так останется безымянной, пустой, не названной, запертой в бетонной коробке ее головы.
Рей всхлипнула и обняла себя за плечи. Но расплакаться она не успела, так как услышала в темноте слабый, приглушенный звук шагов. Он был настолько тихим, что девушка скорее почувствовала его вибрации, донесенные старым паркетом, чем все-таки услышала.
Она подняла голову в надежде, что увидит Бена, но из темноты выступила мрачная фигура в темном одеянии. Рей подавила вскрик, захлопнула крышку рояля и отступила к окну, словно пытаясь отыскать пути для отступления.
– Не хотел тебя напугать, – сказал командор Рен. Вроде как он извинялся, но из-за устройства, искажавшего голос, невозможно было определить интонацию.
– Вам и не удалось, – заявила Рей, не зная, чего хочет добиться этой бравадой. Она выглядела какой угодно, но не смелой. Ее трясло, как осиновый лист на ветру.
– Но ты прекратила свое занятие, – поддел ее магистр.
– Я и собиралась прекратить, – упрямо возразила девушка, и ей даже стало немного легче. По крайней мере страх сменился злостью. На это жуткое, мрачное существо, заявившееся сюда словно из самой преисподней, еще и посмевшее над ней подтрунивать. Конечно, сложно оставаться невозмутимой, когда в твое личное пространство вторгается двухметровый хтонический ужас. Который, некоторое время назад, предложил тебе зловещую сделку, стоящую если не души, то совести.
– Ты любишь спорить? – осадил ее хозяин дома. Рей нахмурилась. Она пыталась унять полыхавший внутри гнев, но он слишком сильно просился наружу, а этот недопустимо шутливый тон их беседы лишь добавлял горючего. Если подумать, то большая часть дерьма, которая успела с ней приключиться с того момента, как ее определили служанкой в дом Ренов – последствия взаимодействия с его хозяином. Он в сто раз хуже всех тех командоров, которые не интересуются существованием своих служанок вне церемоний со всеми своими идиотскими играми и интригами. Словно ему нравится над ней издеваться. Словно она вещь, не более чем ручная зверушка, игрушка в его руках. И все это вместо того, чтобы исполнять священный долг, возложенный на них Галаадом и Всевышним.
Рей хотела выплюнуть все это, но вместо этого сказала другое, удивившись твердости своего голоса:
– Я не люблю, когда меня заставляют играть в игры, – заявила она и, прокашлявшись, продолжила, – я в вашем доме, но я не ваша вещь. У меня есть конкретный долг перед государством, для которого я здесь. Если его осуществление невозможно, меня переведут к другому командору, способному выполнить свою часть… если вы годитесь только для того, чтобы плести интриги и наводить ужас своим видом.