Процветай

Ритчи Криста

Я согласился только тогда, когда она сказала: «Я сделаю это, Ло. С тобой или без тебя. И если без тебя, то мы не будем видеться часто, в течение шести месяцев».

Шесть месяцев без нее.

Такого ещё никогда не было.

Когда я пытаюсь найти в своей голове воспоминание, которое не было бы связано с Лили в течение этого периода времени, ничего не приходит на ум. Единственное будущее, которого я хочу, это будущее с ней.

Если это означает участие в реалити-шоу, я могу это сделать. Легко. Всю драму обеспечим мы сами.

Я стою перед дверью нашей спальни.

В доме в Принстоне. Смотрю на Canon Rebel и коренастого оператора за камерой. Лили прижимается к дверной раме, защищенная моим телом.

Именно там, где я хочу, чтобы она находилась.

Бретт молчит, но мой взгляд, должно быть, побуждает его, потому что он, наконец, произносит: — Я не могу с вами говорить. Ну, знаете... — он прочищает горло. — Четвертая стена.

Я поднимаю брови. Интересно.

— Значит, ты просто будешь стоять там, молча, несмотря ни на что?

Он кивает.

Возможно, я переоценил, насколько это будет ужасно. Никаких выпытывающих вопросов? Никаких подколов со стороны операторов? Мы можем делать всё, что захотим.

Ха...

Я оглядываюсь на Лил, которая одета в черный комбинезон с шортами и золотое ожерелье. Наряд, выбранный Роуз. Очевидно, девочки должны будут носить одежду от Calloway Couture — для рекламы.

К счастью, она не выглядит, как Роуз.

У неё все еще нежное округлое лицо, длинные руки и ноги. Она очаровательна. Во всех смыслах этого слова. И о ней могу позаботиться только я.

Делаю шаг ближе к Лили и ставлю руку над её головой. Когда я смотрю на неё снизу вверх, она приоткрывает рот, как бы спрашивая: Ты флиртуешь со мной?

Я заставляю себя улыбнуться. Да, я флиртую с тобой, Лил. Задвигаю все опасения на задворки своего разума. Она сможет справиться с этим без секса. Она должна. Потому что мы не можем трахаться каждый раз, когда я прикасаюсь к ней таким образом.

Держа одну руку над её головой, я опускаю другую на пояс её комбинезона, просовываю палец в петельку для ремня на ее талии и делаю паузу.

Ее дыхание сбивается, взгляд переходит с моих губ на глаза. А потом её шея краснеет. Она смотрит на проклятую камеру.

Дело в том, что теперь, когда за нами следят камеры, у нас больше свободы действий в плане ППЧ⁶. Чтобы Роуз не думала, что у нас больше секса, мы просто сваливаем всё на то, что мы играем на публику. Роуз теперь редко отчитывает меня.

Пока Лили может с этим справляться, у нас всё должно быть в порядке.

Я сжимаю её талию, все еще цепляясь за петельку для ремня. Мои пальцы опускаются ниже ее бедер, ткань комбинезона намного мягче, чем джинсы, которые она обычно носит.

Она прижимается спиной к дверной раме, и её руки обвиваются вокруг моей шеи. Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее, она пытается встретить меня на полпути, что заставляет меня немного отстраниться, и она ловит ртом только воздух.

У неё отпадает челюсть.

— Так нечестно.

— Разве ты не слышала? —

мои губы изгибаются вверх. — Я самая большая дразнилка в Принстоне, — я делаю паузу, улыбаясь шире. — И в Филадельфии.

Она легонько ударяет меня по руке.

Мои брови поднимаются.

— Это шлепок любви?

Она ударяет меня сильнее.

Я потираю руку и насмешливо морщусь.

— Ты тренируешься, Лил?

Она поднимает руку и сгибает свою «мышцу», которая представляет собой очень маленький бугорок.

— Райк подарил мне двухкилограммовую гирю на день рождения, помнишь? Он сказал, что мне нужно подкачаться.

Я помню.

— Дерьмовый подарок на день рождения.

— Твой был лучше, — заявляет она с теплой улыбкой.

Это был запоздалый подарок, специально. Во время Комик-Кона мне удалось уговорить некоторых художников подписать любимые выпуски Людей Икс Лили. Помогло то, что мы разделились, когда она пошла на режиссерскую панель. Я вернулся в конференц-зал только ради их подписей.

Ближайшая камера заполняет короткую тишину, издавая стон, когда приближает нас. Лили снова замирает.

Бретт спрашивает: — Что ты подарил Лили?

Я оглядываюсь. Вот тебе и операторы не задают вопросов.

— Ты сказал нам, что мы не можем говорить с тобой, но ты можешь говорить с нами?

Как, черт возьми, это работает?

— Ага, — уклончиво отвечает он.

Я гримасничаю и хмурюсь одновременно.

Бретт делает один шаг назад.

— Ты не обязан отвечать, — бормочет он себе под нос.

Наверное, он боится, что я выбью камеру у него из рук. Райк раньше так уже поступал с папарацци, за что был сурово оштрафован.

Я смотрю прямо на Бретта и спрашиваю: — Хочешь знать, как я удовлетворяю сексуально зависимую?

Когда я перевожу взгляд на Лили, она уже затаила дыхание. Я приподнимаю её подбородок, заставляя посмотреть мне в глаза.

А потом целую ее. Глубоко. Страстно. Как будто мы были рождены, чтобы делиться кислородом. Провожу языком по ее губам, пробуя их на вкус, а затем сосредотачиваюсь на ее нижней губе. Я нежно посасываю ее, и её нога инстинктивно поднимается к моему бедру, безмолвно желая, чтобы я оказался между её бедер. Мой член почти твердеет, особенно когда она прижимается ко мне ещё ближе, охваченная сильной, лихорадочной потребностью.

Она демонстрирует свою ненасытность с каждым вырвавшимся стоном и движением бедер. Я подпитываю её своим каждым грубым действием, сжимающим её худое тело к раме. Это голод, который хорошо знаком только людям с компульсивными наклонностями и зависимым. Вот почему люди отворачиваются, когда мы целуемся. Необузданное желание захватывает мой член, мои легкие, мой разум. Мои губы переходят на ее шею, а рука опасно лежит на грани между ее талией и животом.

Когда мы снова целуемся в полную силу, моя голова словно взрывается, и я теряю ощущение окружающего мира. Мне нет дела ни до кого, кроме Лили. Я поднимаю её руку над головой, переплетая со своей, как делал уже много раз.