Процветай

Ритчи Криста

— Я люблю тебя, — говорит она, быстро обводя взглядом мои черты.

Я делаю глубокий вдох. Я тоже тебя люблю. Слова застревают у меня в горле. Вместо того, чтобы заговорить, я кладу руку ей на спину и прижимаю к себе.

Она подносит пальцы ко рту, собираясь грызть ногти. Но потом опускает её прежде, доходит до этого.

— Я не могу просто стоять, Лил, и не давать отпор. Он заставляет тебя нервничать, и выводит меня из себя. Я не собираюсь это терпеть, ни от кого.

На

месте моей лжи повисает тишина. Я постоянно выслушиваю всякие гадости от своего отца, но Лили предпочитает не озвучивать это. К счастью.

— Я просто не хочу, чтобы ты выглядел злодеем, когда шоу начнет выходить в эфир в феврале, — объясняет она, — потому что это не так.

Я так старался не быть тем парнем — тем, кто терроризирует других людей. Тем, кого никто, кроме Лили, возможно, не может понять. Тяжело отказываться от этого инстинкта. Инстинкта самосохранения. Если я не нападу первым, меня убьет выворачивающая внутренности боль.

Я спасаю себя.

— Ло? — говорит Лили, в её голосе слышится беспокойство.

Я поворачиваюсь к Лили, беру ее нежное личико в свои ладони и замечаю, что Бретт снимает нас издалека.

— Мы будем самими собой на этом шоу, — говорю я. — Похуй на всех, кому мы не нравимся. Это не имеет значения.

Она уверенно кивает и ободряюще улыбается мне. Я опускаю руки. Её глаза пробегают по музею.

— Из всех мест, которые могли выбрать продюсеры, они выбрали что-то более подходящее для Роуз.

— Да, я знаю, — картины и скульптуры стоят на фоне белых стен. Люди бродят вокруг в наушниках, тут так тихо, словно мы в библиотеке. — Насколько это будет скучно?

— Может, мы просто походим и попытаемся угадать названия картин. Оооо, — она указывает на портрет женщины в огромном платье эпохи Возрождения, держащей кошку. — Вот одна. Кажется, она называется «Дама с кошкой».

Мои губы поднимаются.

— Очень креативно.

— Это моё лучшее предположение.

Я подхожу к ближайшей к нам картине и читаю маленькую табличку под рамой. Господи.

— Ты была близка. «Дама в голубом платье».

— Правда? — она сияет.

Я собираюсь ответить, когда замечаю Скотта Ван Райта, неторопливо приближающегося к нам. Почему он просто, блять, не может держаться подальше?

— Мне нужно позвонить брату, — говорю я ей тихим голосом.

В тот момент, когда я говорю это, я понимаю, что это лучший план, который у меня был за весь день. Тяжесть в моей груди начинает уменьшаться.

Она шепчет: — Ты в порядке?

Я не хочу, чтобы она беспокоилась о моей зависимости.

— Нам нужен кто-то, кто отвлечет Скотта от нас.

Иначе я сделаю что-то, о чём потом буду жалеть.

Лицо Лили искажается

от множества эмоций. Она знает, что у меня не всё хорошо, и я бы предпочел, чтобы он был здесь. Но она ненавидит, когда в таблоидах распространяются слухи о сексе втроем и изменах.

— А как насчет Роуз или Дэйзи? — спрашивает она.

— Роуз работает в Нью-Йорке, а Дэйзи сейчас на учебе, — я опускаю Поппи, так как она не хочет иметь ничего общего с реалити-шоу. — Я бы позвонил им раньше Райка, если бы мог.

Эта фраза только для неё. Если быть честным, я бы предпочел своего брата ее сестрам.

Лили открывает рот, чтобы ответить, но Скотт подходит ближе. На расстоянии слышимости. Он ведет себя так, будто оценивает «Даму в голубом платье».

— Я очень удивлен, что вы еще не набросились друг на друга, — говорит он, не отрывая взгляда от картины. — Это может стать новым рекордом.

— Ты нас не знаешь, — возражает Лили.

— Ты сексуально зависимая, — говорит он. — Хочешь короткое определение? — он облизывает губы. — Тебе нравится скакать на члене.

Это злит меня, зубы болят от того, как сильно я их стискиваю. Лили кладет руку мне на грудь. Ее лицо раскраснелось, красные пятна усыпали её шею и щеки. Я ненавижу, что он смутил её. Ненавижу, что он ее стыдит. И что еще важнее, ненавижу то, что ничто из того, что я говорю, не причиняет ему никакого, блять, вреда.

Это тот момент, когда я бы ушел и начал портить его гребанную жизнь.

Я бы разрушил его изнутри.

Его карьеру. Его деньги. Использовал инструменты, которые дал мне отец, чтобы уничтожить человека. Но я не могу.

Я не могу сделать это в этот раз.

Реалити-шоу едва началось. Но какая альтернатива? Стоять здесь и проглатывать его оскорбления?

Так не пойдет.

Мои мышцы горят. Каждый вдох подобен попытке дышать сквозь черный дым.

— Посмотри на меня, — скалюсь я, настолько раздраженный тем, что Скотт не отрывает глаз от картины. Он жалок.

Наконец он поворачивает голову, но я вижу, что ему все труднее сохранять самодовольную улыбку, стоя лицом ко мне.

— Держись, блять, от меня подальше.

Это мои единственные слова, прежде чем я тащу Лили в другой конец музея, где выставлена антикварная мебель и столовые приборы из серебра. Скотт пока остается позади.

Я ввожу пароль на телефоне и начинаю писать Райку.

Хватит лазить по искусственным скалам, приходи к нам в музей.

— Если он так жесток с нами, — бормочет Лили, — интересно, как он относится к Роуз и Коннору, — её брови сходятся вместе в замешательстве. — Думаешь, он говорит о ней непристойные вещи?