Процветай

Ритчи Криста

Она прижимается ко мне так сильно, что у меня нет никаких шансов снять с неё майку с V-образным вырезом, если только не попросить её об этом, но я бы предпочел обнимать её так, как сейчас, чем чтобы она была полностью обнаженной.

Щека Лили покоится на моей груди и она шепчет: — Ближе.

Я посасываю основание её шеи, чем заслуживаю её хныканье и вздох. Её задница едва опирается на столешницу, поскольку большая часть её веса поддерживается моим телом. Если бы кто-то захотел разлучить нас, ему пришлось бы оторвать ее от меня.

На

моих губах появляется ухмылка, когда я целую её в губы. Между нами накапливается тепло. Нервы на пределе еще до того, как я вхожу в неё.

— Ближе, — это всё, что она может сказать.

Почти.

Я снимаю свои боксеры и стаскиваю с неё трусики. Ее потребность во мне становится очевидна, когда мой взгляд падает между наших тел. Она извивается, словно ей ненавистно пустое пространство.

Её руки проникают под мои, а её прекрасные зеленые глаза не отрываются от моих янтарных. Мы переполнены эмоциями. Оба.

— Ближе, — вздыхает она.

И я хватаюсь за свой член и медленно ввожу его глубоко внутрь. Боже. Мои глаза почти закатываются обратно в голову.

Она вскрикивает: — Ло!

Я перемещаю наши сцепленные руки обратно на шкафчик над нами.

— Лил...

Прижимаюсь к ней, так сильно, что стон практически царапает моё горло. Наши тела слились воедино, она смотрит прямо в мою душу. Мне едва удается двигаться, не в состоянии отдалиться от неё.

Она целует меня первой, и моя улыбка исчезает в плотском желании. Я беру ее за затылок, мой язык раздвигает ее губы и проскальзывает мимо них. Уверенность Лили, во время секса, была потеряна на некоторое время. Приятно видеть, как она начинает возвращаться.

Я снова глубоко вхожу в неё, и она отстраняется, чтобы издать резкий стон. Никто нас не подслушивает. Когда начнутся съемки реалити-шоу, наша аудитория умножится, если мы не будем осторожны. В этот момент это не имеет значения.

Мы просто отпускаем ситуацию.

После того, как мы оба достигаем оргазма, я обнимаю её и убираю влажные волосы с её лица. В гостиной по телевизору показывают новогодний концерт, и слабые звуки теперь слышны в нашей тишине.

— Я люблю тебя, — говорю я ей. И хотя я часто говорю эти слова после секса, она всё равно сияет, когда они доходят до её ушей.

— Я тоже тебя люблю.

Как раз когда я собираюсь поцеловать её снова, входная дверь со скрипом открывается.

Роуз. Это должно быть Роуз. Она вернулась домой, чтобы не проводить ночь в номере с Коннором. Это глупое решение, учитывая, что он теперь живет в этом доме вместе с нами. У них даже общая спальня. Чем тогда отличается отель?

Глаза Лили расширяются от паники.

— О Боже!

Я стою на кухне. Абсолютно голый.

Хотя на Лили есть майка, её трусики валяются на полу вместе с остальной нашей одеждой. Я поднимаю её со стойки и ставлю ноги на пол.

Не знаю, почему я удивлен. У меня самая дерьмовая

удача во всей вселенной. Сколько парней просыпаются в один прекрасный день, и им говорят, что они незаконнорожденные сыновья? Скольким их биологическая мать практически прямым текстом говорит: Слушай, я не хотела тебя, когда ты родился, и мне нет до тебя дела сейчас?

На меня уже столько раз ставили клеймо, что мне, наверное, стоит уже постоянно быть готовым, что это произойдет снова.

Я застегиваю брюки и поворачиваюсь к Лили, чтобы помочь застегнуть её джинсы.

— Нам пиздец, — шипит она.

— Ещё нет, — шепчу я. — Поправь волосы.

Она быстро пытается расправить беспорядочные пряди.

Дверь захлопывается, и когда я наклоняюсь, чтобы взять свою черную футболку, замечаю кожаные сапоги и длинные ноги, стоящие в арке между гостиной и кухней. Мои глаза поднимаются к её зеленой армейской куртке и светлым волосам.

— Дэйзи, — нерешительно говорю я и выдыхаю, радуясь, что это не Роуз.

Её зеленые глаза — опухшие и красные — мечутся между мной и Лили.

— Простите... я не хотела...

Она разворачивается и направляется обратно в гостиную.

— Подожди, — говорю я, спеша за Дэйзи с Лили рядом со мной. Поспешно надеваю рубашку и понимаю, что Дэйзи идёт к двери.

— Что случилось? — спрашивает Лили, в ее голосе звучит страх.

— Дэйзи, не уходи, — добавляю я, бегу вперед, перекрываю ей выход, прислоняясь спиной к двери и кладя руку на ручку.

А после осматриваю её черты. Но её безумно длинные волосы ниспадают на щеки и брови, скрывая выражение лица. Она проводит пальцами под глазами, вытирая слезы?

Мое лицо искажается.

— Ты плачешь?

— Всё в порядке, — вздыхает она. — Я просто собираюсь уйти. Не хотела вас прерывать.

Мышцы челюсти напрягаются. Она знает, что у нас был секс.

Замечательно.

И она собирается рассказать моему брату — потому что он всегда выпытывает информацию, а они, как ни странно, друзья.

Лили кладет руку на плечо Дэйзи.

— Что случилось? Я думала, ты проведешь ночь в доме Клео?

Я нахмуриваю брови.

— Клео?

Я пытаюсь найти в своих воспоминаниях образ подруги Дэйзи. Мне кажется, она тоже блондинка. Это всё, что я представляю.

— Она моя лучшая подруга, — бормочет Дэйзи и заправляет прядь волос за ухо. — Я просто... вечеринка была отстойной. Подумала, что смогу вернуться сюда и посмотреть с вами обратный отсчет на GBA⁵, а потом завалиться в гостевой комнате.

— Тогда мы так и сделаем. Ты остаёшься здесь, — непреклонно заявляет Лили, направляя Дэйзи к дивану.

Они садятся вместе. Не могу вспомнить случая, когда Лили была такой опекающей. Возможно, когда я был в реабилитационном центре, она стала ближе к Дэйзи, но я никогда не видел этой стороны их отношений. Сейчас, Лили — старшая сестра, как Роуз, только не такая холодная.