Продается Япония (сборник)

Комацу Саке

«Прав он, еще как прав! — подумал управляющий, проживший трудную семейную жизнь. — Как только станет женщина женой, а потом матерью, нет с ней никакого сладу. До того заест мужа, что он, бедный, не знает, куда деваться. И почему так получается?»

— Да, так уж жизнь устроена, — сказал он вслух. — Жена вроде бы превращается в высшее существо, а мы — так, ни то ни се. Как же тут не скиснуть?

— Приятно беседовать с мужчиной! — одобрительно кивнул хозяин. Поиграв аляповатым охотничьим ружьем, он снова повесил его на стену и снял с гвоздя старинную тяжелую пищаль. — Вот я и говорю, боялся я ее, терялся перед

ней, как мальчишка, как бедный родственник, из милости взятый в дом. Даже и представить себе не можете, как я намучился, пока собрался с духом и развоплотил ее. Но наконец такой день настал. Отправились мы с ней в путешествие, и в первом же отеле, где мы остановились, я улучил момент и…

— Послушайте! Надеюсь, это было не в нашем…

— Можете не надеяться! Именно в вашем отеле, в 533-м номере. Но, насколько мне известно, я не причинил вам никаких хлопот.

Лицо управляющего сделалось суровым и даже торжественным. В этот момент он почувствовал себя не просто человеком, случайно попавшим в гости к современному чудотворцу, а защитником чести мундира славного отряда служителей отелей и гостиниц.

— Не знаю, что вы изволите понимать под неприятностями, — сказал он ледяным тоном, — но, надеюсь, вам известна добрая слава нашего отеля. Заведение это старинное, весьма уважаемое, и до сих пор ни одно пятнышко не замарало его репутации. Так что, мне кажется, вы несколько опрометчиво выбрали наш отель для проведения таких, с вашею позволения, странных опытов…

— Но я же говорил вам, что не совершил никакого убийства! — сказал мужчина раздраженно. — И к тому же ваш отель числится в моем…

Он вдруг умолк, словно не хотел говорить дальше. Управляющий тоже решил не касаться больше этого вопроса. С богачами лучше не связываться. Кто его знает, может быть, этот тип — один из держателей акций отеля?.. Управляющий заговорил о другом — интересно все-таки узнать подробности.

— А… а как же получилось, что ваша супруга сегодня вдруг опять очутилась в 533-м номере?

— Видите ли, в чем дело… Как только мне удалось развоплотить ее, я всеми силами старался не думать о ней, не вспоминать ее… — руки мужчины дрожали мелкой дрожью. — Вы, наверно, знаете, что такое страх. Когда боишься чего-нибудь, все мысли направлены только на это, в голове больше ничего не остается… Так вот, я старался о ней не думать. Средства всякие успокаива щие принимал, врачам показывался, гипнозом лечился. Как только вспомню про нее, тут же напрягу волю и переключу мысли на что-нибудь другое.

У мужчины бессильно опустились плечи. Дыхание стало прерывистым. Он весь позеленел и дрожал как лист. На него жалко было смотреть.

— Первое время я держал себя в руках, денно и нощно следил за собой, — продолжал он. — Потом воспоминания о ней начали стираться. Словно ее никогда и не было. Я, разумеется, обрадовался и, как видно, ослабил самоконтроль. И надо же было…

— Сегодня… — сказал управляющий.

— Да, да! Надо же было именно сегодня прочитать эту газету! Какое-то малюсенькое сообщение, строчек пять, не больше. Но там было черным по белому напечатано — 533, не помню уж, в связи с чем приводилось это число. Но оно запало мне в душу. Понять не могу, почему так получилось. Ведь речь в заметке шла совсем о другом. Но 533… я сейчас же с удивительной ясностью вспомнил табличку на

двери того номера в вашем отеле. А вслед за этим…

— А вслед за этим и все остальное! — подхватил управляющий. Он напряг память, собирая все свои знания античной мифологии, и продолжал: — Так сказать, дверь распахнулась, а за ней — ожившая Медуза-Горгона, жутко страшная баба, вместо волос у нее — черные гадюки. Охмурила она вас, тут вы все и вспомнили. Мысли завертелись в одну сторону, ну и та, другая баба, то есть, простите, пожалуйста, ваша уважаемая супруга, сразу и возникла…

— Она непременно сюда явится! — лицо мужчины исказилось, взгляд стал безумным. — Надо принять какие-нибудь меры. Постараться договориться с ней… Вымолить прощение…

— Почему вы ее так боитесь? — спросил управляющий. — Ведь она всего только плод вашего воображения.

Вдруг в комнату ворвался какой-то посторонний шум. Кажется, у парадной двери начинался скандал. Перекрывая взволнованные голоса швейцара и горничных, послышался властный, разгневанный женский голос:

— Прочь с дороги! Это мой дом! Как вы смеете меня не пускать?!

По коридору затопали чьи-то шаги, кто-то взвизгнул, кто-то крикнул истошным голосом, потом дверь с треском распахнулась, и на пороге появилась та самая женщина. Она уставилась на мужчину испепеляющим взглядом.

— Т-т-т-ты… — дрожа так, что у него зуб на зуб не попадал, он медленно поднялся ей навстречу. — Я… я…

— Несчастный, как ты осмелился заманить меня в ловушку! — сказала женщина зловещим шепотом, от которого мороз подирал по коже. — Обмануть так подло! Сказал, что мы проведем наш второй медовый месяц, улестил меня, обвел вокруг пальца, как последнюю дурочку, и я поверила, забыла об осторожности… И ты, жалкий фигляр, выродок, развоплотил меня! Но, как видишь, я опять появилась!

— Умоляю тебя… ради самого неба, выслушай меня! — пятясь бормотал мужчина. — Я… ты… совсем меня измучила… Ведь у меня никакой жизни не было… Человек я или не человек, в конце концов?! Почему я должен был отказываться от всех человеческих радостей?! Мне тоже хотелось по своему вкусу…

— Ха-ха-ха! — ее резкий, отрывистый смех больно ударил по барабанным перепонкам, но тут же потонул в коврах и тяжелых шелковых портьерах. — Вот, оказывается, о чем ты мечтал! И предел твоих мечтаний — вся эта пошлятина, вся эта безвкусица! — она окинула взглядом комнату. — Это же не дом, а лавка антиквара, мебельный магазин, склад театрального реквизита! Одно золото и побрякушки чего стоят! Смотреть тошно на эту претенциозную роскошь! И ты еще смеешь говорить о своем вкусе!

— Оставь меня в покое! — из последних сил крикнул мужчина. Его голос зазвенел, хотя сам он не переставал дрожать. — Я… я… я ведь не твоя игрушка!

Тут в дверях появилась юная ослепительная красотка. Презрительно сморщив точеный носик, она сказала:

— Милый, что от тебя надо этой мерзкой старухе? И как ты терпишь, чтобы тебя отчитывали в твоем собственном доме! Куда девались слуги? Гнать ее надо в три щей! Позвони, наконец, в полицию!

Лицо женщины исказилось от бешенства, но она сейчас же овладела собой и гордо вскинула голову.

— Все понятно, — сказала она с ледяным презрением. — Теперь мне ясно, почему ты меня развоплотил. Всему виной эта… эта тварь, эта девчонка со смазливой мордочкой!