Продам свадебное платье

Пашкова Ксения

— Не думал, что мы когда-нибудь дойдем до таких разговоров, — признается Федя, шумно втянув воздух. — И чем, прости, тебя так привлекает троп «запретная любовь»?

— А ты не понимаешь? — Увидев, как он качает головой, я выбираюсь из-под одеяла. — Тебя разве не будоражит мысль быть с кем-то, с кем тебе нельзя даже видеться? Прятаться по углам, боясь быть пойманными… Это же так волнительно, нет?

— А это не романтизация чего-то не совсем здорового?

— А тебе не пофиг? Мне вот нравится

такое. Жаль, что ты не пытаешься оценить всю прелесть подобной связи.

— Я предпочитаю иного рода связи, — отчеканивает он. — Пойду на завтрак, что тебе взять?

— Я сама возьму.

— Пока ты умоешься и переоденешься, уже все разберут.

— Боишься, останусь голодной?

— Просто не хочу знать, что бывает, когда ты невыспавшаяся и голодная одновременно.

Рассмеявшись, я направляюсь в ванную, но, перед тем как закрыть за собой дверь, говорю:

— В понедельник обещали подать сырники. Умри, но достань мне их.

— Будет сделано, — обещает Федя с улыбкой на лице.

За завтраком я встречаю Влада. Он как раз направляется к столику, за которым его ждет Мила. Заметив ее обожающий взгляд, мне становится неловко. Безответные чувства и без того ужасный отстой. Но видеть, как объект воздыхания постоянно заигрывает с другими — о нет, увольте.

— Утречка, — как ни в чем ни бывало здоровается мой несостоявшийся любовник.

— Привет, — отвечаю я и, переминаясь с ноги на ногу, смотрю на Федю, сидящего ко мне спиной и соответственно не заметившего моего появления на террасе.

— Как спалось?

— Великолепно. У вас здесь отличные матрасы. И подушки тоже ничего, — тараторю я. — А одеяло… такое мягкое, что хочется остаться под ним навсегда.

— Я определенно буду скучать по этому, когда ты уедешь, — тихо смеется Влад. — Но пока ты здесь, даже не вздумай меня избегать.

— Может, умеришь свое веселье? — Я ненавязчиво киваю в сторону Милы. — Там девушка из-за тебя аппетит потеряла.

— Я разберусь с этим. Так что… друзья? — Он протягивает мне раскрытую ладонь. Я мешкаю, и это вызывает у него новую волну смеха. — Сомневаешься? После вчерашнего-то?

— Мы не друзья, — отрезаю я, все же пожав его руку. — У меня есть только один друг, и тебе до него очень далеко.

— Насколько далеко? — уточняет Влад, приподняв брови.

— Как до Луны и обратно.

— Стану космонавтом, и это не будет проблемой.

— Мы не друзья, — настойчиво повторяю я, — но можешь называть меня близкой знакомой.

— Согласен, мы и правда вчера немного сблизились. — Подмигнув, он машет обратившему на нас внимание Феде. — Интересно, кто кого френдзонит? Ты его или он тебя?

— Это обоюдное решение.

— Да неужели? Ты же вчера из-за него ушла, правда ведь?

— Я ушла потому

что хочу большего, а ты не способен это дать, — процеживаю я, подавшись вперед. — Ты годами практиковался в обольщении и, стоит признать, весьма преуспел в этом деле. Но в моей душе зияет дыра, и мне нужен человек, с которым я могу это обсудить.

— Я хороший слушатель и очень внимательный партнер.

— Может и так. Но меня не покидает ощущение, что ты из тех, с кем приходится либо молчать, либо до потери пульса притворяться счастливой. — Воспользовавшись моментом его замешательства, я собираюсь уйти.

— Ты не права, — только и говорит он.

— Конечно, — соглашаюсь я, пожимая плечами. — Мы ведь даже не друзья. Откуда мне знать, какой ты?

— Приятного аппетита, Алиса.

Наблюдая за удаляющейся спиной Влада, я делаю глубокий вдох и направляюсь к Феде, стараясь не думать ни о каких френдзонах и черных дырах в собственной душе.

— Ура, сырники! — восклицаю я, едва подойдя к столику. — Ты добыл их!

— Это было нелегко.

— Убил кого-нибудь? — уточняю я шепотом.

— Да, пришлось устранить пожилую пару из двести второго, — отчеканивает друг. — Видите ли им врач посоветовал есть на завтрак творог.

— Мой герой, — восхищаюсь я, хихикая в кулак. — Но три сырника — это как-то совсем несерьезно.

— В следующий раз скажу, что у нас не один, а двое детей.

— Чего-о? — Чуть не подавившись, я тянусь за стаканом с водой.

— Я не шутил, когда сказал, что это было нелегко. Когда я пришел, сырников уже не осталось.

— И что же ты сделал? — улыбаюсь я, предвкушая какую-нибудь забавную историю.

— Спустился к сотрудникам кухни и попросил еще одну порцию для моей дочери, которая на завтрак не ест ничего, кроме сырников.

— Ты правда так сказал? — Я чуть не визжу от восторга, потому что это очень в моем, но никак не в его стиле! Наверное, так себя чувствует наставник, когда его подопечный начинает делать свои первые успехи.

— Да, сказал, и мне за это даже не стыдно. У них там оказалась целая гора этих сырников.

— Подумать только. Дочь!

— Да-да, только давай потише с овациями.

— Чтоб ты понимал, я с трудом сижу на месте.

— Пожалуйста, успокойся. — Губы Феди расползаются в смущенной улыбке, и я непроизвольно тянусь к его руке.

— Спасибо, что ради меня выдумал целого ребенка. Я очень это ценю.

— Да не за что, — отвечает он, завороженно смотря на мои пальцы, покоящиеся на его ладони.

— Кхм-кхм, — откашливаюсь я, убирая руку. — Какие сегодня планы? Пойдешь на пляж, чтобы козырнуть своим телом, или сходим в остальные магазины косметики?

— Если честно, я вчера кое-что сделал…