Проданная чернокнижнику
Шрифт:
— Самаэль, — негромко позвала я, продолжая гипнотизировать вино, — а тот мальчик в дилижансе… почему он не обезумел?
— Есть две возможные причины, — дверцы приглушенно скрипнули, когда Самаэль закрыл их. — Первая: ему пока не знакомо чувство ненависти, а значит, и поддаться ей он не мог. Вторая: в нем спит одна из пяти сил.
Нахмурившись, я все же оторвала взгляд от бокала и посмотрела на чернокнижника. Он сел в кресло, опустив на столик между нами серебряный ларец с пирамидальной крышкой.
—
— Нет, зачем? — удивился Самаэль, снимая с замка печать. — Даже если предположить, что он действительно носитель, сила пока спит. Да и к тому сомневаюсь, что дело все-таки в этом. Опасные способности пробуждаются редко. За последние сорок лет ты вторая в Эйхаре, кто стал носителем, — откинув крышку, он посмотрел на меня. — Каждый дар сдерживают по-своему. Ярость выжигают кольцом спокойствия. Похоть усмиряют браслетом хлада. Смерть — венцом жизни. Зависть — серьгами безразличия.
— А ненависть? — спросила я, напрягаясь.
— Ненависть душат смирением.
С этими словами Самаэль достал из ларца широкую ленту черного бархата с каплей сапфира на серебряном подвесном кольце. Поднялся и подошел ко мне.
— Позволишь?
Я кивнула, села вполоборота — так, чтобы было удобно застегнуть замочек, — и замерла, чувствуя усиливающееся беспокойство. Вновь вернулись мысли о слабости и о том, что может за ней последовать. Захотелось спросить об Айрис, узнать, что случилось с ней, и какая судьба ждет меня. Однако и мысли, и беспокойство испарились, словно капли воды с раскаленного камня, стоило мне ощутить прикосновение Самаэля.
Мягко переложив мои волосы на одно плечо, он то ли случайно, то ли дразня, провел пальцем по шее. Дыхание перехватило, крошечные волоски на руках встали дыбом. Я почти ничего не слышала — только шум крови в ушах, зато видела все: как мелькнула лента перед глазами, когда Самаэль перекинул ее; как блеснул в свете масляных ламп сапфир; и как начали таять перчатки тьмы на мужских руках.
Артефакт плотно обнял шею, серебряное подвесное кольцо обожгло кожу холодом, но я отметила это лишь краем сознания. Сейчас единственное, что я ощущала отчетливо — прикосновения Самаэля. Его пальцы вновь скользнули по чувствительной коже шеи, поднялись выше, будто примеряясь, на каком уровне лучше застегнуть украшение. Горячее дыхание шевельнуло волоски у меня на затылке, заставило кожу покрываться мурашками. Шум крови в ушах стал громче. Мыслей не осталось. Точнее, осталась лишь одна, которая снова и снова напоминала, что Самаэль заставил перчатки исчезнуть. Откуда-то я точно знала — у этого поступка нет веской причины: того не требовал артефакт или особое таинство усмирения силы. Это Самаэль захотел меня коснуться.
К лицу прилил жар, в горле вмиг пересохло. Непроизвольно я сглотнула, и холодный, еще не нагретый моей кожей камень дрогнул, задевая кастом яремную впадинку. Замочек, тихо щелкнув, застегнулся, однако Самаэль не спешил уходить. Он вновь переложил мои волосы, на этот раз на спину, замер на несколько секунд, продолжая меня
Я выдохнула. Вновь уставилась в бокал, стараясь выгадать немного времени, чтобы взять себя в руки. Отстраненно заметила, что несмотря на опасения артефакт не душит, хоть и прилегает к коже довольно плотно.
Наконец я смогла восстановить дыхание и посмотреть на Самаэля. Он выглядел невозмутимо. Сидел, расслабленно закинув ногу на ногу, и явно наблюдал за мной. Пауза затягивалась. Под его пристальным взглядом стало вдруг неловко. Почему-то подумалось, что мои щеки наверняка все еще красные, а значит, Самаэль легко догадается, как его действия на меня повлияли. Стоило об этом подумать, как щеки полыхнули с новой силой. Стараясь отвлечься — и заодно попытаться отвлечь внимание Самаэля, — я заговорила:
— Интересно, почему мой дар не повлиял на Айрис? Ведь в нашу встречу я была взволнована. Или только негативные эмоции высвобождают силу?
Самаэль хмыкнул и немного склонил голову к плечу.
— Опасные способности пробуждаются редко. За последние сорок лет ты вторая в Эйхаре, кто стал носителем, — повторил он сказанную недавно фразу. — Первой же была Айрис.
Глава 17
Сердце подпрыгнуло и забилось быстрее. Мысли взвились, словно потревоженный осиный рой. Айрис носитель? Как? Какой силой она обладает? Поняла ли, что мы похожи?
— Я могу рассказать тебе, — продолжил Самаэль, доставая из ларца крупный перстень. — но слова не передадут всего.
— Что это? — я нахмурилась. — Очередной артефакт для усмирения опасной силы?
— Не совсем. Это артефакт — ты верно поняла. Но только он не для усмирения.
— Для чего тогда?
— Надень и узнаешь.
Перстень лег на стол между нами. В приглушенном свете комнаты черный камень казался почти матовым.
— Бояться нечего, Эвелин. Обещаю.
Я кивнула. Глотнула вина — не иначе как для храбрости — и взяла массивное украшение. Поднесла почти к самому носу, рассматривая, потом надела на указательный палец. В тот же миг перед глазами потемнело. Я дернулась, растерянно взмахнула рукой, но ощутила удерживающие ленты тьмы.
— Не бойся, — повторил Самаэль. — Просто смотри, чувствуй…
С каждым словом его голос звучал все тише. К горлу подступила тошнота, будто во время падения с большой высоты — как тогда, на утесе. Голова закружилась. Я с силой зажмурилась, стиснула кулаки и шумно задышала носом, пытаясь одолеть приступ дурноты. Через несколько секунд мне это удалось.
Сначала схлынула тошнота, сознание перестало кружиться в стремительном хороводе. А потом и зрение обрело четкость. Точнее…