Продавцы надежды
Шрифт:
Она быстро-быстро заморгала. Проняло!
На минуту ему показалось, что она вскочит и убежит. Но нет, осталась. Да и куда ей деваться? За сеанс она заплатила из последнего и знала, что фирма не вернет ей этих денег.
Гор отмахнулся от мешавших ему мыслей и сосредоточился на клиентке. Та присмирела и завороженно смотрела прямо ему в глаза.
Гор помедлил еще немного, для верности, но образы, нарисовавшиеся на его внутреннем экране, уже обрели полную четкость. Гор привычно провел рукой по лбу, снимая напряженность, и уже совсем по-дружески кивнул клиентке.
– Бета-К3 по Пси-вектору.
Она
– А вы уверены, что это то, что мне нужно?
– Совершенно уверен, мадам. Иначе я бы тут не сидел. Нет никаких сомнений. Это именно ваша реальность. Вы этого не помните, потому что виртуальный вихрь разорвал вашу память на мелкие клочки и перемешал. Но я собрал их и сложил в дивную картину. Как мозаику. Вы понимаете меня?
– Да-да, конечно. А-а-а... она действительно дивная?
– Она реальная, мадам. И это главное. В ней, конечно, есть недостатки, проблемы и все такое, но это уж как должно быть в настоящей реальности, - Гор строго посмотрел на нее.
Она с готовностью закивала.
– Да-да, разумеется, я знаю. Все именно так, как вы говорите. Проблемы и все такое. Но я так хочу. Я решила.
Она встала.
Гор пожал ей руку и подвел к аппарату. Она вошла в нишу и выпрямилась. Гор ободряюще улыбнулся.
– Желаю счастья, Маргарет!
Ответа он не услышал. Маргарет Колли исчезла, отправившись в сектор Бета-К3. Авось, пси-вектор не подкачает и вынесет ее в более или менее сносное место.
Что ж, не он виноват в том, что вселенная встала на дыбы.
Гор поежился и, решив, что самое время подзарядиться, царапнул ногтем по дверце бара. Но она и не подумала открыться. Гор двинул по ней кулаком. Дверца прогнулась, но выдержала. Что за черт?
Заглянула Мэй.
– Не трудись, Гор, это шеф распорядился. Бар не откроется до конца смены.
– Кретин безмозглый! Грязная скотина! Он, что, не понимает, что этого нельзя выдержать без выпивки?
– Прими таблетку.
– Плевал я на твои таблетки! С этих заменителей все и пошло. Прими таблетку, скушай пилюльку, трахнись с картинкой. Мне нужна настоящая, - Гор запнулся.
Мэй понимающе улыбнулась.
Гор взял себя в руки.
– Все в порядке, девочка. Иди к себе.
Мэй послушно побрела к выходу.
Ей было горько. И оттого, что она так глупо сорвалась сегодня, и оттого, что Гор, этот мешок с амбициями, считает ее совершенной дурочкой, а она вынуждена терпеть. И даже подыгрывает ему. Потому что иначе станет совсем одинокой. Виртосенсы не любят общаться друг с другом. А за пределами офиса она никому не доверяет. Это, конечно, плохо, недемократично. Виртуалы давно добились равноправия, могут голосовать и все такое. Но ей всегда не по себе, когда она не знает, кто перед ней. Хотя, все давно уже, наверное, перемешались. Правда, принято считать, что от связи реальных и виртуальных людей дети не родятся, но кто это может проверить? Виртуалы ничем не отличаются от настоящих людей. А то, что они появились в результате чьих-то психозов или капризов, так дураков и психов всегда было полно. Иначе и не возник бы вихрь. А у кого сейчас крыша на месте? Разве она вполне нормальная? Или Гор? Правда, они - реальные. Фирма строго следит за этим. А это
Мэй тряхнула кудряшками и подошла к пульту, спрятанному под великолепной имитацией морского пейзажа. Под стать ему была и ниша, выполненная в виде причудливого грота. Все это было сделано по ее личному заказу. Клиентам нравилось, они расслаблялись, и ей становилось легче к ним подобраться.
Мэй заглянула в список секторов. За последние десять минут прибавилось две сотни, и этому не будет конца. Люди плодят и плодят фантастические миры в надежде сотворить наконец такой, где им будет хорошо. Но в конце концов они отчаиваются и приходят сюда.
Интересно, сделала ли она счастливым хоть кого-нибудь?
Заиграла сигналка.
Мэй выглянула в окно. По дорожке, обсаженной цветами, шел молодой человек в светло-сером замшевом костюме. Остановился. Наклонившись, сорвал цветок, понюхал, повертел в руках, посмотрел на небо и двинулся дальше.
Мэй облегченно вздохнула: на миг ей показалось, что клиент передумал. Такое бывало, и это всегда вменялось в вину виртосенсу.
Мэй села за стол и приняла небрежную позу. Однако прошло несколько секунд, а клиент все не появлялся. Мэй подошла к двери и распахнула ее. Он стоял на пороге, в задумчивой позе, весь погруженный в свои мысли. Мэй подумала, что надо заказать автоматическую дверь. Гостеприимно распахиваясь перед визитером, дверь не оставит ему ничего другого, как достойно войти в комнату виртосенса. И тогда он не будут стоять с потерянным видом, теребя в руках несчастную ромашку. И она не будет чувствовать себя бессердечной, беззастенчивой лгуньей.
Мэй кашлянула.
Молодой человек опомнился. Снял шляпу. Наклонил голову.
– Добрый день, мисс. Это вам. Он протянул ей уже поникший цветок.
Похоже, реальный. Такие манеры не выдумаешь. Они даются настоящим воспитанием. А может, как раз наоборот? Ведь где его сейчас найдешь, настоящее воспитание? Настоящих-то семей давно уже нет. А этого лорда Фаунтлероя - переростка кто-то, несомненно, слепил по старинным романам, в идиотской надежде создать идеал. И родословной небось снабдил, с вычурным титулом и нелепейшим гербом.
– Спасибо. Очень мило. Сюда пожалуйста.
– Благодарю. Можно мне не называть своего имени?
Мэй незаметно глянула на свой экран. Джордж Вилльерс Ланселот, граф Палестинский. Так и есть. Бедняга!
– Как вам угодно. Вы можете вообще ничего не говорить. Я все сделаю сама.
– Погодите!
– Да?
– Дело в том, что я не виртуал.
– Но я и не...
– Но меня все принимают за виртуала. И вы тоже, я в этом уверен.
– А какое это имеет значение?
– Простите?
– Вас это задевает потому, что вы не виртуал.
– Она сознательно не сказала: "Вы полагаете, что не виртуал" - пусть думает, что она ему верит.
– Но представьте на минуту, что это не так. Считали бы вы, что быть виртуалом зазорно?
Светлая молния зигзагом прошла по его лицу.
– Нет. Конечно, нет. Пожалуй, я считал бы это естественным. Но, понимаете, обидно, когда тебе никто не верит.
– Вы могли бы поменять имя. Взять самое что ни на есть обыкновенное и всем говорить, что не помните даже своего деда.