Продавец снов (с иллюстрациями)
Шрифт:
— Ритц, — сказали ему, — вы прогорели. Утратили всякий кредит. Хотите встать на ноги? Но что вы нам подсовываете? Фальшивомонетчика? Без дураков, Ритц, прощайте.
С Федеральным бюро Ритц вел разговор анонимно. Его долго слушали. Когда останавливался перевести дух, говорили:
— Продолжайте.
Ритц описывал встречу с Харрисом во всех подробностях.
— Продолжайте, — поощряли его.
Когда он кончил, в трубке долгое время слышалось сопение, точно собеседник заснул или что-то обдумывал. Наконец Ритцу задали вопрос:
— Вы врач? Психиатр?
— Да, —
— Вы сумасшедший, — ответили ему. — Не морочьте нам голову.
— Позвольте! — воскликнул Ритц.
Ему не позволили — трубка замолкла.
Ось не сработала.
Но кроме оси есть треугольники. Об этом подумал Ритц после неудачного разговора.
Треугольник имеет свои преимущества: можно занять его самый надежный угол. Но имеет также и опасности: линии замкнуты, не так-то просто из него выскочить. Вся ответственность на тебе. И риск на тебе. Но и выигрыш — твой. Ритц возьмет Харриса на себя.
В среду он пораньше выехал к Гейму. Харрис был уже там.
Они говорили о лечении, и, как показалось Ритцу, это было Гейму приятнее, чем в напряжении ждать неожиданностей. Кроме того, Харрис был не его пациентом, Гейм мог говорить вообще, философствуя, и делал это с видимым удовольствием.
— Всякая болезнь, — говорил он, — глубоко индивидуальна. Нет двух одинаковых людей, как нет и двух одинаковых больных. В какой-то мере медицина подходит к каждому пациенту на ощупь. — Харрис слушал, кивал головой. — Та или иная доза лекарства, процедура действует на разных людей по-разному, в зависимости от пола, возраста, физического и психического состояния организма. Известно, что ангину лечат антибиотиками. Но вот доза лекарства… Садись, — сказал он Ритцу, едва тот прикрыл за собой дверь.
Ритц не имел желания слушать лекции по медицине. Он приехал увезти Харриса. У крыльца ждало такси.
Они ехали по городу: Гейм рядом с шофером, Ритц на заднем сиденье с Харрисом. В машине молчали. Ритц заметил, что Харрис и в кабинете Гейма не проронил ни слова. В машине он сидел, как сомнамбула, ни один мускул на его лице не шевелился.
У особняка на Эдисон-авеню они вышли втроем, отпустили такси.
— Сюда, — Ритц вел Харриса под руку. Гейм шел за ними. Харрис волочил ноги, по-прежнему молчал, и это стало действовать Ритцу на нервы. Харрис казался ему манекеном.
— Сюда! — Втроем они вошли в кабинет.
Ритц усадил Харриса, обошел стол и сел напротив него. Рядом с ним устроился Гейм. Харрис на стуле покачивался, кажется, ему было плохо.
— Харрис! — громко позвал Ритц.
Харрис перестал покачиваться, поднял глаза на Ритца.
— Джон Харрис! — продолжал Ритц. — Начинаем лечение. Поймите, вы не больны. Слышите меня — не больны!
Харрис молча глядел ему в лицо. Гейм отмечал каждое слово и жест Ритца. Одобрял: Ритц начал правильно. Прежде всего внушение.
— Вы не больны, — повторял Ритц. Ему нужно было вывести Харриса из состояния безразличия, подбодрить его. — У вас просто угнетенное состояние, депрессия. Это пройдет.
Харрис слегка кивнул головой.
— Пройдет! —
В это время за спиной Харриса бесшумно открылась дверь, вошли двое. Ритц слегка кивнул им, не прерывая внушения Харрису.
— Вы здоровый человек — слышите?
Двое за спиной Харриса, как и доктор Гейм, были углами треугольника, который сконструировал Ритц. Углами — но вне треугольника. Внутри — Харрис и Ритц. И выигрыш, который, по расчетам Ритца, должен был достаться ему. Остальное-санитары в халатах, ковер, по которому они бесшумно ступали, было необходимой декорацией.
— Депрессия пройдет, — внушал Ритц Харрису. — Только вы слушайте, что я вам советую.
Двое приблизились, стали за спиной Харриса. В руках одного из них блеснул металл.
— Что это значит, Ритц?.. — не выдержал Гейм, повернулся к товарищу.
Харрис вздрогнул от его голоса. В это время двое за его спиной начали действовать.
— Руки! — сказал один, схватив пациента за плечи. Другой изготовил наручники.
— Руки!.. — еще раз крикнул первый, удерживая Харриса, пытавшегося подняться со стула. Видимо, он сделал пациенту больно, Харрис со стоном протянул руки. Лязгнул металл. Но кольца замкнули воздух — на стуле никого не было.
Через два дня Гейм получил письмо. В неровных строчках на белом конверте, в скачущих буквах было что-то напоминавшее Харриса.
И точно, письмо оказалось от Харриса. Всего две строчки без подписи: «Вы негодяй, доктор Гейм. Вы нисколько не лучше Ритца».
Руки Гейма, державшие письмо, дрожали. Он едва упрятал листок обратно в конверт. В душе, однако, Гейм радовался, что Харрис не высказал это ему в лицо.
Харрис исчез. Он не поверил Ритцу — очень хищный блеск был у Ритца в глазах, когда тот рассматривал низку жемчуга.
Где теперь Харрис, что делает? Ритц уверен, что Харрис делает фунты и доллары. Мягкий недальновидный Гейм думает, что Харрис лечится, хочет стать обыкновенным человеком. Наверное, он ближе к истине, чем практичный жестокий Ритц.
ПРОДАВЕЦ СНОВ
Среди лавчонок, баров, женских и мужских ателье, среди вывесок, предлагающих закусить, купить губную помаду, эта вывеска была совсем незаметной. Ни апельсинов, ни примелькавшихся галстуков на ней нарисовано не было. Стояло всего три буквы: «СНЫ».
Грин не заметил бы вывески, если бы случайно не поднял глаз. Тем более что он был раздражен. Вышел из автобуса на остановку раньше и разыскивал нужную улицу вовсе не там, где следовало. В Париже это бывает: если вам надо что-то найти, вам дадут десять разноречивых советов. Особенно если узнают в вас иностранца. Английский костюм Грина, трость — конечно же, англичанин! — сразу сделали его жертвой словоохотливых французов:
— Сойдите на Пуатье. Нет, лучше на рю де Льеж!
— Там на углу дом с колоннами, памятник…