Продавшие социализм. Теневая экономика в СССР
Шрифт:
Имея в виду все это, уже нетрудно себе представить, что тактика Горбачева на самом деле вовсе не предполагала наличия усилий с его стороны для того, чтобы бороться внутри партии и убеждать в правоте своих позиций других членов ее руководства и миллионы рядовых коммунистов. Вся его энергия, изобретательность и изворотливость в действительности были направлены исключительно на то, чтобы перехитрить и победить их при помощи всевозможных комбинаций, маневров, заигрываний и более или менее удачных пропагандистских трюков и ходов. Так, излюбленным его приемом являлось непосредственное публичное обращение за содействием и поддержкой к определенным группам и слоям интеллигенции. Причем, как правило, это делалось через
Вильям Е. Одэм отмечает в своей книге «Конец советской военной машины» (1998), что, по мнению помощника Горбачева Анатолия Черняева, его шеф никогда не относился к КПСС иначе как с презрением. А когда при одном из особо крутых поворотов событий он посоветовал Горбачеву выйти из партии, тот прямо сказал ему: «Толя, неужели ты думаешь, что мне и самому не приходило в голову то, о чем ты пишешь в своей докладной записке? Ведь и Георгий Арбатов, и Николай Шмелев советуют мне то же самое. И они, как ты, стараются убедить меня отказаться от поста генерального секретаря. Ну, неужели все вы не понимаете, что такую «паршивую собаку» (как партия) вовсе не следует оставлять отвязанной? Потому что если я сегодня возьму да откажусь, вся эта огромная махина разом набросится на меня».
Вот каким образом в действительности относился он к организации, создавшей его как фигуру общественную и политическую и предоставившей ему все, что у него было и чем он являлся к тому моменту… В словарях, кстати, дано немало синонимов для тех слов, которыми, по воспоминаниям его помощника, выражался Горбачев. Так что, при желании, читатели смогли бы и сами выбрать те из них, которые, на их взгляд, больше всего соответствуют подлинному отношению и чувствам той персоны к Коммунистической партии Советского Союза…
В самом сжатом виде, основное ядро «философии нового мышления» Горбачева состояло в полной капитуляции перед капитализмом. Наличие столь резкого поворота в мировоззрении генерального секретаря ЦК КПСС можно объяснить как с точки зрения личностно-психологической, так и в широком контексте общественно-политической ситуации и деятельности. Так, например, психологи знают, что, как правило, человек получает известное (хоть зачастую и временное) облегчение тогда, когда решает отказаться от чего-нибудь или перестает бороться. В этом плане целый ряд фраз и выразительных средств, исключительно часто применяемых Горбачевым и его сподвижниками в годы «перестройки», дают довольно четкое представление как об их психологических установках, так и заранее сложившейся их внутренней предрасположенности поддаться, предать или продаться, в замену на какое-то вознаграждение или же при определенной степени нажима.
То есть, надо полагать, Горбачев прекрасно отдавал себе отчет в том, что за все совершенные им многочисленные односторонние уступки роковых последствий и значений для страны, ему причитается с Запада как громкое признание пропагандистского толка, так и соответствующая немалая «оплата» в самом прямом смысле этого слова. Может быть, из-за этого он так часто любил восклицать: «Так жить больше просто нельзя!» Скорее всего, при этом он имел в виду прежде всего самого себя. Потому что об общем положении в стране, по крайней мере, до «разгула» его «новой политики», ничего подобного сказать было нельзя. Во всяком случае, о наличии какого-то невыносимого разорительного «всеобщего кризиса» не было и речи.
«Перестройка»,
Особо поражает при этом то обстоятельство, что все такие, казалось бы, недопустимые отступления с их стороны совершались в условиях странной и практически необъяснимой терпимости как со стороны широкой общественности, так и всех структур партийного и государственного управления. Даже малая часть того, что творилось в тот период от имени высшего руководства страны, в другое время и в любом другом государстве подобных возможностей и значения, немедленно вызвали бы обвинения в государственной измене и предательстве со всеми вытекающими из этого последствиями.
Наверняка, по этой причине даже сами манеры и физиономии людей «круга Горбачева» с течением времени становились все более «благодушно-самодовольными и самонадеянными. Сам Горбачев и тут, кажется, зашел дальше всех. Приемы и трюки внешнего воздействия, при помощи которых он создавал вид, будто действительно намерен вести то, что старался представить как внешнюю политику советского государства, долгое время ставили в замешательство даже некоторых из самых опытных и, как говорится, «видавших виды» профессиональных политических аналитиков и дипломатов США.
Они, за время нескольких десятилетий после Второй мировой войны, когда США утвердились на позициях самой могущественной силы капиталистического мира, без сомнения, привыкли к самым разным проявлениям раболепного и сервильного, угодливого отношения к ним. Но то, что «сервировал» им Горбачев, попросту выходило за рамки всего допустимого и предвидимого. Любой государственный деятель, вне зависимости от условий, в которых он находится, как правило, всегда старается обговорить любые уступки, на которые намерен пойти, какими-либо соответствующими компенсациями или действиями второй из договаривающихся сторон. Просто необъяснимыми и трудно вообразимыми с точки зрения любых мыслимых стандартов и норм поведения высшего руководителя государства, равностоящего и даже в некоторых отношениях превосходящего по военно-стратегическому и политическому потенциалу, являлись такие действия Горбачева на международной арене, когда он, не находясь под каким-либо особым давлением и даже почти без переговоров, заявлял об уже принятых им чуть ли не в единоличном порядке решениях одностороннего и ничем не объяснимого отступления от ряда важнейших позиций ключевого значения. Однако Горбачев все это делал.
Одно из особенно заметных отступлений от позиций советской внешней политики было связано с Афганистаном. За период после 1979 года революционное правительство этой страны, при помощи СССР и группы советских войск, успешно противостояло набегам внутренней реакции, пользующейся всемерной поддержкой со стороны США, Пакистана, да и Китая. Истина требует напомнить, что в начальный период после своего прихода к власти Горбачев распорядился усилить интернациональную военную помощь Афганистану. По своей бескорыстности и благородству эта помощь в плане историческом была сравнимой лишь с международной солидарностью по защите Испанской республики в 1936–1939 годах.