Продавшие социализм. Теневая экономика в СССР
Шрифт:
Вследствие этого «поворота» перестройка уже окончательно отошла от первоначального направления своего развития, когда ее усилия были направлены на продолжение начатых во время Андропова реформ с целью осуществления подлинно положительных перемен на благо дальнейшего совершенствования социализма. Вместо этого был взят курс на полное отрицание всего того, что считалось связанным с общественно-экономической формацией социализма, начиная с руководящей роли Коммунистической партии в обществе и доходя до обобществленной собственности на средства производства и системы единого планирования народного хозяйства.
Далеко не случайно со стороны самого Горбачева, его апологетов и большого числа аналитиков и комментаторов
(Все эти слухи получили чрезвычайно широкое распространение по всему миру. Им было посвящено значительное место как в «Мемуарах» самого Горбачева, так и в книге его ближайшего помощника Анатолия Черняева «Шесть лет вместе с Горбачевым» (2000 г.) В том же духе об этом письме писали такие авторы как Рой Медведев и Джульетто Кьеза («Время перемен», 1989 г.); Роберт Кейзер («Как Горбачев вообще мог случиться», 1991), Ицхак М. Брудни («Предшественники оппозиции «перестройки» в сборнике «Краеугольные камни гласности и перестройки», изданном в 1991 г.); Антони д'Агостино («Революция Горбачева», 1998), Дэвида М. Котца и Фреда Виера («Революция сверху», 1991), Джозефа Гиббса («Горбачевская гласность», 1999) и т. д.
Среди них следует особо выделить позицию Медведева и Кьезы, объявивших письмо Нины Андреевой даже… «мини-попыткой государственного переворота». Как тогда, во время непосредственных событий, так и впоследствии, такие версии создавались исключительно на основании ничем не потвержден-ных слухов, якобы высказанных кем-нибудь во время опять-таки не доказанных публичных выступлений или полностью тенденциозных интерпретаций всего происшедшего на самом деле.
В действительности, однако, имели место не только попытки, но и вполне реально организованный и осуществленный государственный переворот. Группа Горбачева и Яковлева использовала исключительно успешно историю с письмом Нины Андреевой в целях преднамеренной дискредитации и полной организационной нейтрализации, политического устранения и уничтожения Егора Лигачева, а также всех его сторонников в партии и государстве, несогласных с неуклонно навязываемой со стороны окружения генерального секретаря новой «линией перестройки». Причем все это происходило в период, непосредственно предшествующий проведению внеочередной партийной конференции, нарочно созванной, как уже упоминалось несколько раньше, по инициативе Горбачева.
На фоне этой громкой кампании версия о совершенном тогда группой Горбачева действительном государственном перевороте, активно скрываемом за столь густой пропагандистской «дымовой завесой» вокруг мнимого «заговора» Нины Андреевой и Лигачева, кажется, остается единственным подтвержденным реальным ходом событий объяснением того, что на самом деле происходило в те месяцы в КПСС и в СССР в целом. Во всяком случае, как раз это действительно и произошло. Все остальное, что говорилось или писалось по этому поводу, как тогда, так и позже, было, по крайней мере, додуманным или дописанным — с тем чтобы послужить оправданием или хотя бы прикрытием реально происходящего.
Если же вернуться к конкретному содержанию дискуссионного письма Нины Андреевой, то не трудно будет убедиться в том, что оно далеко не являлось той «яростно антисемитской», «фронтальной атакой» на перестройку с «неосталинистских националистических позиций», на чем настаивают обычно такие авторы как И. Брудни, один из аналитиков известного Брукинского института в Вашингтоне, и другие, подобные ему. Более того, сам заголовок письма,
В этом дискуссионном письме, по сути дела, выражалась всего лишь озабоченность одной университетской преподавательницы последствиями воздействия, прежде всего, на сознание студентов и других людей молодого поколения ряда весьма неточных и неясных представлений об истории и жизни страны, создаваемых и распространяемых некоторыми писателями и другими представителями творческой интеллигенции эпохи «гласности». Конкретнее, имелись в виду произведения драматургов-«перестойщиков» вроде Михаила Шатрова и писателей типа Анатолия Рыбакова, пишущих преимущественно на исторические темы. Андреева подвергает критике ряд моментов их произведений, изображающих, по ее мнению, в превратном и тенденциозном свете определенные периоды советской истории, в том числе и время правления Сталина. Она критикует также и две основные идеологические тенденции, имеющие место в советском обществе тех дней, отличающиеся по ее мнению серьезной антисоциалистической направленности. По ее мнению, такими тенденциями являлись «неолиберализм» (или даже так называемый «левый либерализм»), с одной стороны, и «новое славянофильство» (или «русский национализм») — с другой.
Андреева считает, что современные разновидности либерализма порождают ложные иллюзии некоего «гуманного социализма», которого якобы можно достичь и который может успешно функционировать без наличия каких бы то ни было социально-классовых противоречий и борьбы. Правда, никак не объясняется, каким образом можно такого идеального общества добиться. Зато, щедро восхваляются «демократические ценности» и «достижения» капитализма, превозносится индивидуализм и порицается коллективизм. Наряду с этим, объектом критики Андреевой являлись «модернистские увлечения» в области культуры, преднамеренное насаживание религиозных культов и настроений, преклонение перед всевозможными «технократическими идолами» и пр.
А «новое славянофильство», по мнению автора письма, неправомерно возрождает чересчур романтические представления о жизни в дореволюционной России и, в частности, о положении крестьянства в то время. Таким образом, указывается в письме, с одной стороны, забывается, что крестьяне все же были сословием прежде всего угнетенных и эксплуатируемых. Вместе с тем, считала Андреева, подобные взгляды откровенно преуменьшают и пренебрегают революционизирующей ролью рабочего класса и историческим значением стратегического союза трудящихся города и села для победы социалистической революции и последующего успешного строительства социалистического общества.
Причем общий тон и само содержание письма Нины Андреевой являются исключительно умеренными, хорошо аргументированными и сбалансированными, чем резко отличаются от всей злостной и яростной отрицательной кампании против дискуссионной публикации газеты «Советская Россия», проводимой к тому же без каких-либо доказательств и подтверждений выдвигаемых в ходе ее обвинений. Ничего общего с действительностью не имеют и распространяемые невероятно широкими тиражами версии журналистов вроде Роберта Кейзера о том, что письмо Андреевой являлось «неистовой защитой» Сталина, а автор его — «глашатаем неосталинизма». Более того, сама Андреева даже делится в своей публикации «болью, гневом и возмущением», с которыми она, подобно всем советским людям, относится к неправомерным случаям репрессий 30—40-х годов. От них, оказывается, пострадала и ее семья. В письме также указывается на «непреходящее научное значение» как решений XX съезда КПСС о «культе личности», так и речи Горбачева, посвященной 70-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции.