Проделки купидона
Шрифт:
— Для кого это? — спросил он с удивлением.
— Для леди Александры, — отвечала девушка робко. — Мне отнести все это обратно на кухню, милорд?
— Но я же наблюдал за ней за обедом, — сказал лорд Брэндрейт, обращаясь скорее к самому себе, чем к девушке. — Она съела семги, два пирожка с устрицами — она всегда их любила, — рис, брокколи и два пирожных. Вальдшнепа она отведала чуть-чуть — кажется, он был не очень свежий. А теперь она требует еще один полный обед. —
Девушка опустила салфетку.
— Да, милорд. Конечно, нет, милорд. Только…
Она замолчала.
— Продолжай, пожалуйста. Что здесь происходит, о чем мне следует знать?
— Я не… то есть леди Александра всегда была очень добра ко мне… я не хочу… я, право, не знаю, стоит ли мне что-нибудь говорить…
— Я беспокоюсь о моей дочери, Сьюзен, и если есть что-то, что, по-твоему, мне следует знать, я надеюсь, ты не станешь скрывать.
Девушка все еще выглядела встревоженной, но она решилась:
— Кухарка говорит, что со вчерашнего дня леди Александра уже четвертый раз велит приносить ей поднос — и это после того, как она уже позавтракает и пообедает с семьей.
Брэндрейт был озадачен.
— Ты уверена?
— О да. Я сама их относила, а когда я приходила за подносом, там ни кусочка не оставалось.
— Так, — сказал он, подумав, что, как только к жене приедет врач, он попросит его осмотреть и Александру. — Вот что я тебе скажу, — обратился он к судомойке. — Дай мне поднос, и я сам отнесу его леди Александре.
— Слушаюсь, милорд. — Морщинка на лбу девушки сделалась еще глубже.
— Не бойся. Разве я такое чудовище, что могу съесть заживо собственную дочь?
Сьюзен улыбнулась.
— О нет, милорд.
Сделав реверанс, она быстро пошла к лестнице.
Брэндрейт подошел к двери и тихонько постучал, ожидая приглашения войти. Когда его не последовало, он сказал, возвысив голос:
— Александра, это твой отец. Прошу тебя, открой.
Услышав голос отца, Александра замерла.
— Одну минуту, папа, — в ужасе пролепетала она.
Она взглянула на плачущую Психею, которая держала в руках подсвечник и готова была запустить им в Энтероса. Затем она перевела взгляд на Энтероса, потешавшегося над статуэткой крылатого мальчика — Купидона в младенчестве.
— Перестаньте, Энтерос, — шепотом велела Александра. — Вы расстраиваете Психею. Если вы не поставите на место подсвечник, — обратилась она к Психее, — как я объясню папе летающие по воздуху предметы?
Когда Энтерос и Психея повиновались, девушка проворно открыла дверь, изобразив самую приветливую улыбку.
— Что ты делаешь, папа? Где Сьюзен?
— Можно мне войти? — спросил он.
Сердце Александры упало. Она хорошо знала отца — ведь они всегда были друзьями. Он выглядел очень озабоченным.
— Конечно, — сказала она, отступая и распахивая дверь.
— Куда поставить поднос? — спросил отец.
— Сюда, — Энтерос жестом указал на постель. — Бедная Бабочка очень проголодалась.
За спиной отца Александра угрожающе нахмурилась.
— Сюда, папа. Я освобожу место на столе.
У окна стоял круглый столик красного дерева с перламутровой инкрустацией. Красивый цветной узор нельзя было разглядеть из-за обилия лежавших на столе предметов — ракушечных цветов под стеклянным колпаком, вазы с узким горлышком, шкатулки для рукоделия и нескольких статуэток мифологических персонажей, одним из которых был Купидон.
— Позвольте мне помочь, — предложил подошедший Энтерос.
Александра знала, что не может ему отвечать. Стиснув зубы, она начала убирать со стола вещи.
— Мне нужен еще один стол, где было бы больше места на такой случай, — сказала Александра, отстраняя локтем Энтероса, чтобы не дать ему притронуться к статуэткам. Она взяла их в руки.
— Пожалуй, — согласился отец, следя за тем, как она переносила вещи на туалетный столик.
— Ну дай же мне помочь тебе, Александра, — издевательски шептал ей на ухо Энтерос.
— Детка, — сказал отец, — я знаю, ты уже взрослая, но то, что я сейчас узнал, меня очень встревожило.
— А что такое, папа? — Александра сжимала в руке вазу, которую Энтерос пытался у нее отнять. Лорд Брэндрейт протянул ей поднос.
— Скажи мне, что это все значит? Неужели ты не наелась за обедом?
Не отвечая отцу, Александра взглянула на поднос. Энтерос все еще держался за вазу, и она боялась, что ваза разобьется. Она потянула безделушку к себе — и в тот же миг Энтерос разжал пальцы.
— Ты слишком ловка, — засмеялся он, опускаясь в кресло.
— Оставь ее в покое! — потребовала Психея. — Разве ты не понимаешь, что, если выставишь ее сумасшедшей, родители увезут ее на воды в Бат, и все твои планы пойдут прахом! Обещаю тебе, что, если она покинет Роузленд, ничто не помешает мне вернуться на Олимп в назначенное время. А ведь тебе только и нужно, чтобы я не возвращалась!
Александра взглянула на Энтероса. Улыбка исчезла с его лица, и он уставился на Психею с таким выражением, словно желал обратить ее в камень.