Проект Деметра
Шрифт:
– Любой ребенок важен, это бесспорно. Но до такой степени…
– Перестань, Нерс, я говорю очевидное, – проворчал старик и прикрыл ладонью глаза, отклонившись к спинке кресла. – Мы должны сделать все, чтобы сохранить Лайлох и ее союз с Лой. Или не с Эрланом Лой?… – и покачал головой. – Я столько прожил, но так и не могу всегда точно понимать знаки предков. Лой виновен. В других обстоятельствах я бы лишил его дара на год. Но его разум был помутнен и он не ведал, что творил. Значит, неподсуден. Значит, предки хранят и его. Для нее? Они хотят, чтобы именно он был отцом ребенка? Не понима-а-аю, –
– Он все равно должен ответить за смерть светлых, – поджал губы Ристан.
– Не по закону, – бросил Эхинох. – Нас не поймут. И сейчас его нельзя забирать, он должен быть рядом с женой. А после вовсе – потеряет смысл. Да, он забрал две жизни, но вернул одну, что может, спасет много жизней и умножит род еще. Так что, – развел руками. – Хранитель прав – Лой неподсуден.
Нерс потер подбородок:
– Да, чудо воскрешения – заслуга предков, и все же, Лой так настойчиво защищал Лайлох, не давая нам отправить ее в святилище, что любой из светлых скажет, что поступал как требовал долг, спасал и спас, и прав, и не подсуден. А мы, лишь заведи разговор на эту тему, будем выглядеть не лучшим образом.
– Да, – согласился Эхинох.
– Он мог воздействовать другим способом и не причинять вреда, не лишать жизни, – напомнил Ристан.
Маэр поморщился:
– И это очевидно. Только где взять ум в безумии? Иски от родных убитых так и не поступили, а сейчас и вовсе ясно – их не будет. Поэтому не будет и суда. Тема закрыта. Нерс – глаз с них не спускай, сделай все, чтоб Эйорика выздоровела. Лой не перечь. Но нужно, чтобы он отдохнул, пришел в себя.
– Попрошу Морока, чтоб сон нагнал. Уже просил, но тот уперся. Многие верили Лой, не желая принимать действительность. Как оказалось, правы. Но в данных обстоятельствах, думаю, светлый пойдет навстречу.
– Посмотри. Возможно, Эрлан сам заснет. Сейчас с него спадет все напряженье последних дней, и организм возьмет свое.
Эрлан действительно заснул сам не заметив. Жрец выгнал всех из комнаты и мужчина сел у дверей, вытянув ноги и прислонившись спиной к стене. Так и заснул.
Мужчины стояли напротив, очумевшие, так и не пришедшие в себя, и молчали, пялясь на спящего.
– Шах, ты очень хреновый врач, – выдал вдруг Самер. Вейнер растеряно глянул на него:
– Я и не претендую… Но ошибиться не мог. Она была мертва… А может и нет.
– Отправил девчонку на тот свет раньше времени. Даже не знаю, как тебя назвать, – отвернулся.
Вейнер просто осел у стены и уставился перед собой, складывая и соображая.
Слава всем местным и неместным Богам, Эра жива. Это факт. Но факт и то, что была мертва. А еще была беременна, а сейчас нет. "Ребенок отдал жизнь матери", – вспомнил слова брата. Напрашивался лишь один вывод:
– Я ни хрена не знаю о физиологии и анатомии деметрианцев. Ни о себе, ни о других. Привычная и понятная мне медицина здесь бессильна.
Самер в принципе был согласен.
– Здесь вообще все шиворот на выворот, – буркнул и передернулся. – Представь, каково ей было? Лежит
– Чувствовал, – тихо поправил Лири. – Думаю, кулоны помогли. Они связывают двоих и меж мирами – не потеряются.
– Сколько мы здесь? А ни хрена не знаем, – помолчав, бросил Самер.
– Слава Богу, что Эра жива, – буркнул Вейнер. Он чувствовал себя предателем и редкой сволочью. И холодок шел по коже от мысли, что из-за собственных незнаний и не желания знать, чуть не схоронил девушку. И просмотрел!
– У вас анатомией, физиологией, патофизиологией кто-нибудь занимается? – спросил у Лири, но судя по взгляду, тот понял не больше, если услышал пару фраз на суахили.
– Лекари, – пояснил мужчина.
– Жрецы, – кивнул. – Им одним дано знать, как лечить светлых. Это очень трудное и серьезное дело. Их детьми учить начинают. Тут же много тонкостей. У каждого рода изначальных свое, а еще есть общее.
– Понятно уже. Этот… Совел, да? Может хотя бы элементарные знания дать?
– Тебе то негоже. У тебя свое, изначальный. Каждый свое место занимать должен.
– Угу. А потом хоронить живых, – проворчал недовольно, но больше собой. И твердо решил, что будет пытать этого Совела, если придется, но базовые знания у него затребует.
Жреца ждали часа три, не меньше. Давно стемнело, а он все шаманил над Эрикой. Это уже серьезно беспокоило. Но вот дверь чуть слышно скрипнула и Совел вышел. Эрлан тут проснулся, встал, будто вовсе не отдыхал минуту назад.
Все стояли и пытали Совела взглядами.
– Положение серьезное. Светлой, придется провести в постели немало времени. Никаких волнений и лишних движений. Я буду рядом. Настой оставил, поить каждый час, – посоветовал Лой. Тот взглядом дал понять, что сделает, и шагнул в комнату.
В помещении пахло влажностью и озоном от горящих травных свечей. Эя спала, выглядела умиротворенной и даже чуть порозовевшей.
Эрлан сел рядом и сложив руки странным образом – одну сжав в кулак, другой ладонью обняв его, закрыл глаза и начал благодарить предков и молить их о дальнейшей помощи.
Вейнер осторожно прошел и сел у окна, стараясь не тревожить ни брата, ни Эрику, и смотрел на нее. Вид был далек от здорового, но на покойницу девушка уже похожа не была. И ему было радостно и печально одновременно. Радостно, что она жива, печаль же ела душу за свое неверие Эрлану и, как выяснилось, не состоятельность как медика. И подумалось, что Эрика была права, отвергнув его, выбрав старшего, а не младшего Лой.
Именно сейчас все его проступки, которые он искренне считал поступками, с полной очевидностью раскрылись перед ним, связались в одно, как звенья цепи. И было стыдно самого себя и горько за недалекость и легкомыслие. Он привык считать себя взрослым, опытным мужчиной, а сейчас понимал, что был глупым самолюбивым мальчишкой, и за его разгильдяйство и пофигизм платили те, кто был ему очень дорог, пожалуй, и дороже его никчемной жизни.
Эрлан открыл глаза и воззрился на брата. Лицо Лой было спокойно и умиротворенно, в глазах царила мудрость с дымкой усталости и глубокая радость.