Проект Новороссия. История русской окраины
Шрифт:
Коллективизация породила страшную апатию земледельцев, вскрыв фундаментальный порок коммунистического глобального проекта, который в конечном итоге привел к его крушению и породил тяжелейшие последствия уже в первые годы коллективизации. Нарастающие проблемы с продовольствием в условиях его широкого экспорта и стремительного роста промышленного городского населения уже в 1931 г. привели к спорадическому возникновению голода на Украине. Вместе с тем, в 1931–1932 гг. было заготовлено 400 млн. пудов зерна при урожае значительно более худшем, чем в 1930 г. Причем заготовки продолжались практически до середины 1932 г.
При этом экспорт зерна
Однако даже при огромных объемах экспорта СССР к середине 1932 г. оказался должен большие суммы западным фирмам, поставлявшим промышленное оборудование. Причем кредиты под закупки оборудования имели краткосрочный характер, а значит, подлежали немедленному погашению. Так, под гарантию германского правительства в 1931 г. были открыты новые кредитные линии из Германии для реализации инвестиционных планов в СССР. Но поставку германских инвестиционных товаров нужно было оплачивать. Положение осложнялось тем, что хотя цены на оборудование и станки из-за «Великой депрессии» резко снизились, мировые цены на продовольствие, вывозимое из голодающего СССР, снизились еще более.
В результате, возник даже вторичный рынок непогашенных советских векселей, что означало падение доверия деловых кругов Запада к СССР. Его платежеспособность была исчерпана.
В таких условиях, несмотря на уже явно проявлявшиеся вспышки голода, Сталин и его окружение упорно толкали страну к катастрофе, которая и произошла в конце 1932-го — первой половине 1933 г. Несмотря на плохой урожай, последствия которого чрезвычайно усилились хаосом в управлении сельским хозяйством и откровенным саботажем со стороны широких слоев селян, не видевших смысла в колхозном производстве, продовольствие беспощадно изымалось на протяжении второй половины 1932-го — первой половины 1933 г. В результате, вероятно, около 3 млн. человек, в основном селян, умерло от голода на Украине.
Тема голодомора 1932–1933 гг. в последние годы приобрела на Украине крайне политизированный, даже спекулятивный характер. Националистические элиты стремятся всеми правдами и неправдами убедить не только население Украины, но и все мировое сообщество в том, что голодомор был спланированным геноцидом именно украинского народа.
Но как мы видим, это не был и не мог быть геноцид именно украинского народа, как это пытаются доказать националистические историки. Коллективизация и голодомор были явлениями, охватившими весь СССР. Так что голодомор следует определить как социоцид, так как от него пострадали не определенные народы и нации, а конкретные социальные слои. Прежде всего, превращенные в колхозников селяне и единоличники, большое число которых сохранялось на Правобережье и, особенно, на украинском Полесье. К такому же выводу склоняются многие зарубежные историки, в последние годы даже Роберт Конквест, написавший в 80-е гг. «Жниву скорби»— первое глубокое исследование голодомора.
Так, на этнически смешанных территориях Харьковшины, Донбасса, Николаевщины наравне с украинцами гибли от голода русские и греки Приазовья. Та же практика изъятия всех запасов продовольствия осенью 1932-го — зимой 1933 г. проводилась на Средней Волге, например в Саратовской области, в Сибири, на Кубани. Практически те же катастрофические
Общеизвестно, что в эти же 1931–1933 гг. именно на Украине были развернуты крупнейшие промышленные стройки, где нашли работу сотни тысяч украинцев, ушедших из сел. Коммунистический режим в городах и на промышленных предприятиях особо не выделял именно украинцев с целью их преследований на национальной почве.
Более того, можно говорить, что именно в 30-е гг. украинский этнос быстро превращался из земледельческого в индустриальный. Если по переписи 1926 г. лишь 10 % украинцев жили в городах, то к 1939 г. доля украинцев среди рабочих составила 66 %, а среди служащих 56 %. Всего же служащие и рабочие уже составляли 42 % украинцев, тогда как колхозники 55 %. В украинской промышленности половина всех шахтеров была украинцами, а среди металлургов даже 53 %. Еще выше был процент украинцев среди железнодорожных работников.
Закономерно, что сегодня большинство объективных историков приходит к вероятно единственно правильному выводу о социально-экономической направленности и следствиях как коллективизации, так и голодомора. Жесточайшим путем на протяжении 30-х гг. в СССР в целом, и на Украине в частности, была воссоздана сословная структура общества, где единоличные земледельцы были превращены в низшее земледельческое сословие колхозников. Это было завершение процесса уничтожения старых сословий, существовавших до 1917 г., и создание новых советских сословий.
Показательно, что одновременно с единоличниками-селянами сильнейшим гонениям подверглась и церковь. Ведь священнослужители оставались вторым сословием наряду с крестьянами (селянами), сохранившимся с дореволюционного времени. Причем подсознательно понимая это, единоличная масса земледельцев уже с начала коллективизации стала активно проявлять солидарность с церковной организацией, стремясь не допустить ее разрушения. Соответственно, коммунистический режим развернул жесточайший террор против церкви, с целью ее дискредитации и подрыва влияния.
В частности, на Украине была окончательно ликвидирована Автокефальная церковь.
Важнейшим орудием создания нового сословного строя была индустриализация, создавшая условия для возникновения новых слоев общества и трансформации старых. Те социальные группы населения, которые противостояли индустриализации, рано или поздно были обречены на уничтожение.
Поэтому причиной голодомора следует считать, прежде всего, экономическую политику форсированной индустриализации, являвшуюся фундаментом коммунистического глобального проекта, и насильственную коллективизацию. Причем индустриализацию не только городов и промышленного производства, но, не в меньшей степени, и сельского хозяйства.
Коллективизация разрушила структуру семейных хозяйств, вместе с ними подорвала производственно-технологический процесс земледелия.
Когда обнаружился очевидный факт того, что колхозы не только не превосходят по производительности мелкие семейные хозяйств, но и далеко им уступают, единственным козырем в экономической политике на селе коммунистического режима, кроме террора, стало скорейшее внедрение тракторов, то есть, индустриализация земледельческого производства, а значит создание нового производственно-технологического процесса вместо уничтожаемого коллективизацией.