Проект «Нужные дети»

Федотов Дмитрий Станиславович

— В курсе. Но у меня…

— Дальше. Завтра же рассчитать всех тамошних охранников! И чтобы духу их в Томске завтра же не было!.. Потом, кто засветился в «санатории»?

— Аскер Алаев с двумя помощниками. Все трое в допре сидят.

— Что им инкриминируют?

— Вооруженное сопротивление и наркота…

Энгельс слегка расслабился.

— Пес с ними. Сами виноваты… Чем ты меня еще решил порадовать, Семен Денисович?

— Зачищать–то в Томске, Владимир Генрихович, похоже, уже нечего.

— Не понял?!

—

Ну… пожар там случился, буквально под утро.

— Ах, тудыть твою растак! — Энгельс оторопело плюхнулся в кресло. — Ты хоть понимаешь, чем это для нас с тобой может закончиться?

— А что я могу…

— Мямля ты, Семен, а не безопасник! А вот я могу тебе сказать, кто поджог совершил.

— Нападавшие пиропатрон заложили?..

— Не–ет! Этот «пиропатрон» сейчас где–то по Томску твоему разлюбезному гуляет! Обиделся мальчик, сильно обиделся…

— Вы думаете, эспера работа?!

— По крайней мере, вывод очевиден. Но это даже нам на руку. Мальчик теперь сам будет искать своих обидчиков и, думаю, найдет их быстрее твоих олухов!

— Да, конечно… Но с ним все–таки придется разобраться. Я еще вот что хотел сказать, Владимир Генрихович…

— Как, это не все твои новости? — Энгельс шумно выдохнул и продолжил: — Выкладывай!

— Э–э, полчаса назад, — медленно и осторожно проговорил Сытин, — на территории теперь уже нашей базы, что под Троицком, система электронного слежения засекла и уничтожила «муху».

Директор нахмурился, соображая, о чем идет речь. Спустя пару секунд до него дошло.

— Твою мать, Семен! Об этом надо было доложить с самого начала, а не мямлить мне тут про обдолбанных охранников!

— Виноват, Владимир Генрихович…

— Да уж конечно — виноват! Откуда взялась эта «муха» на территории, выяснили?

— Мы засекли в полукилометре у шоссе подозрительную машину. К сожалению, она скрылась раньше, чем среагировала группа захвата.

— Ну, естественно, иного я не ожидал! — желчно констатировал Энгельс. — Не ошибусь, если предположу: это были ребятки из «Перуна». Не так ли?

— Д–да… — признал нехотя Сытин. — Мы смогли зафиксировать номер и пробили его по нашей базе… Машина принадлежит научному центру «Юность мира».

— Выводы, Семен Денисович?

— Готовится акция…

— То есть — нападение?

— Ну, необязательно, хотя…

— Брось! Так и скажи лучше: они вычислили нашу базу. Основную и самую надежную, между прочим!.. И что теперь прикажешь делать?

— Отобьемся, Владимир Генрихович, не сомневайтесь… Да у них и людей–то — кот наплакал.

— Вот и отбивайся сам! — решительно заявил Энгельс. — А я немедленно переезжаю в Лапшинку. Как–никак я все–таки директор тамошнего санатория! — Он дал отбой и стремительно вернулся в спальню, включил свет и бросил завозившейся любовнице: — Поднимайся, киса, нам надо срочно перебираться в другое гнездышко!..

***

Когда наверху

стихли голоса и звуки моторов, Белогор разрешил себе пошевелиться. Спина болела так, будто по ней несколько раз ударили настоящей булавой. Раньше, в поединках на ристалище Стас неоднократно получал весомые «плюхи» и булавой, и мечом. Тогда на нем были добротные доспехи… и ни разу никто не ударил его в спину.

Теперь же от верной смерти его спас современный «доспех» — кевларовый бронежилет, по наитию одетый под куртку перед самым выездом на встречу с Прохоровым. Оказалось, чутье не подвело!

Бывший куратор решил круто разделаться со своевольным помощником и заранее выставил стрелков. Видимо, их–то и засек Стас при осмотре места переговоров — в хилом перелеске у проселка — да не придал должного значения. Что ж, зато теперь все стало на свои места. Роли четко обозначены: кто свой, кто чужой. Белогор с горечью припомнил предыдущие свидания с Прохоровым. Каким же он был наивным! Верил в лживые слова «доброго» олигарха о его переживаниях за будущее России…

Чертыхаясь сквозь зубы, Стас выбрался из оврага, спасшего его от киллеров. Ясен пень, поленились спуститься и добить контрольным — уж больно глубок и холоден январский снег. Он с грустью посмотрел на наполовину утонувший в овраге джип — без спецтехники машину было не вызволить. Белогор дал себе слово сделать это при первой возможности, но сейчас проблемой номер один конечно же встал вопрос о спасении «Юности мира» и самого «Перуна».

То, что дни клуба сочтены, волхв не сомневался. Такие люди, как Прохоров, слов на ветер не бросают. И единственным преимуществом, да и то на некоторое время, становился факт несомненной «гибели» Стаса Бородина. Этим надо было воспользоваться с максимально возможным эффектом.

Белогор с трудом снова спустился в овраг, добрался до машины и влез внутрь остывшего салона. Рация уоки–токи оказалась на месте — никто из врагов в салон, похоже, не заглядывал. Волхв быстро настроил передатчик на аварийную волну и передал в эфир «три семерки» — личный сигнал о срочной помощи.

Теперь оставалось только ждать. Стас попробовал завести двигатель — не получилось. Тогда он кряхтя выбрался на проселок и принялся ходить туда–обратно по замкнутому маршруту длиной метров двести.

В стороне по шоссе изредка проносились одиночные авто, не замечая одинокой фигуры, маячившей недалеко от обочины. Белогор успел «нарезать» кругов десять, когда со стороны области обозначились фары приближающейся машины, уперлись в знак поворота и… свернули на проселок.

Стас облегченно вздохнул, не взирая на боль, и пошел навстречу огням.

— Куда едем, командир? — поинтересовался Сокол, едва Белогор забрался в дружескую теплоту салона «Мурано» и обменялся молчаливыми рукопожатиями со всеми членами его личного «кулака» — оперативной группы. — В «Юность»?